Книга 1. Прорыв. Алексей Корепанов

и не тоннели, а что-то еще, чему не было пока названия. Корабли двигались там, не ускоряясь и не сбавляя ход, в течение когда часа, а когда и пяти – этот интервал постоянно менялся, и никаких закономерностей в его изменении до сих пор установлено не было. Категорически запрещалось сбрасывать в тоннеле скорость до нуля. Исследовательское судно, проделавшее это на раннем этапе освоения Дыр, – такое уж было у него задание, – пропало там и больше не появлялось ни в одном уголке Галактики. А вот почему исчезли в разные времена еще пять кораблей, оставалось неизвестно. Визуально подпространство выглядело на экранах серой пустотой без разрывов и сгущений. Выставленные за борт ловушки ничего не ловили, а приборы, которыми были оснащены эти ловушки, показывали сплошные нули. Серость, как часто называли подпространство, не собиралась раскрывать свои секреты…

      Когда до входа в подпространственный тоннель осталась последняя сотня тысяч километров, Макнери занял свое место в кресле посреди рубки. И сделал это не только по велению вновь согретой коньяком души и по традиции, а в полном соответствии с должностной инструкцией. И это был как раз тот случай, когда желания совпадают с требованиями.

      На корабле после входа в Дыру ничего не изменилось, разве что звезды и чернота на обзорных экранах уступили место серой завесе – диковинной форме существования материи. Показания корабельных приборов оставались такими же, силовое поле по-прежнему окутывало дальнолет, а двигатели были выключены и «Пузатик» летел вперед по инерции. При входе в Дыру у капитана, как обычно, заложило правое ухо, и Макнери традиционно поковырял в нем пальцем. По статистике, таким образом подпространство встречало каждого седьмого. У других кололо в висках, или пробегали мурашки по спине, или появлялось неудержимое желание чихнуть. Были и такие – они составляли два процента опрошенных активистами Центра Зумкова, – у кого подпространство вызывало диарею, которая могла длиться часами. К счастью, Макнери в эти два процента не входил, иначе его не приняли бы в космолетный колледж. Всех поступающих, кто сдал экзамены и прошел по конкурсу, сажали на учебный корабль и загоняли в ближайшую Дыру – и тогда всё насчет диареи становилось ясно. К числу самых редких последствий входа в подпространство относились воистину удивительные случаи, не поддающиеся объяснению в рамках общепринятой парадигмы. У одного пассажира еще до выхода из Дыры на лбу вырос самый настоящий рог двадцатисантиметровой длины. Другой пассажир (точнее, пассажирка) вдруг стал понимать язык вымершей тысячелетия назад цивилизации Фонтанеллы. Благодаря этому удалось прочитать древние рукописные тексты, довольно похожие на первую книгу земной Библии. Причем сама пассажирка была родом вовсе не с Фонтанеллы и никаких родственников там не имела. И текстов этих никогда в жизни не видела и не слышала о них. Просто во время пребывания в Дыре они появились перед ее внутренним взором, она стала читать их вслух, этим заинтересовался