Одержимый. Владимир Василенко

отклониться, откинуться на спинку дивана.

      – Ну что вы там всё теребите за спиной, Филипп Александрович? – с лукавой улыбкой поинтересовался молодой. – Потайной шнурок? Скажи ему уже, Грачёв. Ты ведь пришёл позже, уже всё видел.

      – Твои люди мертвы, Филипп, – бесцветным голосом произнёс Грач, не двигаясь с места и глядя куда-то в пустоту. Потом резко сфокусировал взгляд на Арамисе. – Похоже, ты и не надеялся, что получится договориться?

      – Сказать по правде? – беспечно пожал тот плечами. – Я не очень-то и старался.

      Дальше всё произошло так быстро, что я не успел опомниться. Вот Арамис в расслабленной небрежной позе стоит в двух шагах от Барсука – почти обнаженный, прикрытый лишь импровизированной набедренной повязкой из простыни. И вдруг, как распрямившаяся пружина, мгновенно оказывается рядом с полицмейстером.

      Ударил молодой длиннющим костяным шипом, мгновенно выросшим из раскрытой ладони. И сразу стало понятно, чем были убиты те охранники в коридоре. Шип вошёл Барсуку точнёхонько в левую глазницу, пробил череп насквозь и вышиб через затылок алое месиво с осколками костей. Барсенев замер, мелко дрожа и выпучив уцелевший глаз на убийцу. Из горла его рвались отрывистые булькающие звуки, будто он что-то пытался сказать.

      Арамис замер, спокойно наблюдая за этой агонией, чуть склонив голову набок. Не оборачиваясь, продолжил прежним тоном:

      – С этим жирным ублюдком я и не собирался вести никаких дел. Главное, чтобы не мешал. А так будет надёжнее… Нет, ну ты посмотри-ка, какие Дети Зверя всё же живучие. Даже такая вот паршивая овца в стаде.

      С мерзким влажным звуком выдернув своё жуткое оружие из глазницы Барсенева, они ударил ещё раз – снова так быстро, что я толком не разглядел самого движения. Но шип его за это время, кажется, успел втянуться в руку и выдвинуться снова – мгновенно, будто выкидное лезвие. На этот раз он пронзил полицмейстеру грудь, очевидно целясь туда, где пульсировал грудной Узел тонкого тела.

      – А вот ты мог бы быть мне полезен, Грач. Нам катастрофически не хватает людей. И ещё – времени. Но с этим уже ничего не поделать…

      Он, наконец, шагнул назад, позволив обмякшему телу Барсенева свободно распластаться по дивану. Окровавленную костяную рапиру, торчащую из ладони, оставил на виду, откровенно любуясь ею. На ней отчётливо можно было разглядеть неровные, но острые грани с зазубринами.

      – Ну так что, Грач? Ты со мной, или…?

      Изящно очерченная бровь вопросительно дернулась вверх.

      Я за своей ширмой не решался даже пошевелиться, и от долгого бездействия в одной позе начало сводить мышцы. Но дёргаться сейчас точно было нельзя. В воздухе повисло такое напряжение, что казалось, достаточно одной искры, чтобы тут разразился настоящий шторм.

      Грачёв окинул труп Барсука безразличным взглядом, и ответил:

      – Тоже никогда не любил этого жадного недоумка. Но… сказать честно?

      Он взглянул, наконец, молодому прямо в глаза.

      – Тебя