2. По сложной прямой. Харитон Байконурович Мамбурин

пачку. Нафиг.

      Дальше.

      – Приду, – коротко ответила мне высунувшаяся из своего логова Янлинь, чрезмерно одетая в майку под горло и даже штаны, – Но ты…

      – Мы с бабой Цао уже, – отрезал я.

      – Я видела. Слышала. Приду.

      Ни денег, ни иного вклада я с молодой китаянки брать не собирался. Она вместе со своей бабулей тут работают, плюс Янлинь меня уже многому научила. В плане секса и программирования, конечно.

      – Ну всё, Викусик, настало твоё время! – радостно заорал я на бедного ребенка, чуть не пнувшего меня с перепугу. Большая девочка стояла, мирно слушая бурчащую Смолову, а я подкрался незаметно.

      – Изотов, козёл, ты че?! – испугалась резко повернувшейся гигантессы Смолова.

      – Найди себе кого-нибудь своих размеров! – сварливо объяснил политику партии я, хватаясь за руку опешившей девочки, – А мы с Викусиком пойдем по магазинам! Где список?!

      – Гад…, – озвучила Дашка, тут же интересуясь, – Почему она?

      На лице у новенькой большими буквами был написан тот же вопрос.

      – Во-первых, я обаятельный и привлекательный, – не стал зажиматься я, –

      Во-вторых, мы с ней силовики, Журкова и Никитиной тут нет и не будет, они нашли, где отмечать. А в-третьих, что гораздо важнее, мы с Викусиком можем свободно гулять, потому что она из-за своего роста не будет цеплять меня боковым зрением. Ясно?

      Логика в очередной раз победила женщин, от чего моё настроение скакнуло на пару пунктов выше. Пришлось чуть позже объяснить потерявшейся во времени и пространстве новенькой, с чего я тут веселый такой и почему так важно на меня не смотреть (особенно молодым девочкам), но это удалось без проблем. Когда ты весишь под 250 кг и способна закинуть расстроившего тебя человека на трёхэтажку, то обычно нормальные люди, не желающие быть заброшенными на трёхэтажку, стараются тебя не расстраивать. Это называется инстинкт самосохранения и работает он постоянно. Так что Викусика большая часть граждан побаивалась.

      – И вообще, почему Викусик?! – почти плаксиво спрашивала она, неторопливо шагая рядом с торопящимся мной, – Ты издеваешься?!

      – Ни грамма, – пыхтел я, – Девочка? Девочка. Миленькая? Миленькая. Значит Викусик.

      – Я большая! Ну не в том… и в том! Ну не Вику…, – пыталась та выразить душевные метания.

      – За что тебя к нам загребли? – подло и по-взрослому переклинил я мозг нежному дитя в расчете, что оно смирится и примет свою долю.

      – А… способность открылась…, – промямлило дитя, смиряясь и принимая свою долю, – Чувствую, когда врут.

      – За такое на Коморскую?!

      – Это очень неприятно, Витя.

      Картина Репина «Приплыли». У большой, сильной и доброй девочки начинает всё зудеть внутри, когда она слышит пусть и не откровенную ложь, но нечто такое, надуманное. Простая логическая цепочка у ребенка – это неприятно, это необязательно, надо попросить, чтобы так больше не делали. Но люди не любят, когда их вынуждают