Лишь сомнения. Ника Лемад

перевел взгляд в тарелку с самым обычным отваренным макаронным гарниром и двумя жареными яйцами сверху.

      – Сам?

      – Яйца готовил в микроволновке, Шатиса показала, как. А отварить вермишель не сложно, даже я справился. С рисом, правда, не выходит никак. Вроде и пропорции отмеряю, но каждый раз новая байда выходит: то твердый, то студень какой-то.

      Сайген негромко рассмеялся и взялся за вилку. Раздавил желтки, перемешал их с вермишелью. Отпил кофе. Откинулся на спинку стула и удовлетворенно вздохнул.

      – Красота…

      – Давай быстрее. Нам еще ямы копать под твои столбы. Четыре штуки.

      Под раскаленным свирепым оком Сайген потихоньку превращался в отупевшего робота с единственной заложенной в него программой – махать лопатой. Надавить, отрезать пласт, поднять его, перебросить и заново, по накатанной.

      За время каторжных работ сотню раз уже проклял навес, столбы и свои инициативные предложения. Иногда поглядывал на Шейда, размеренно ковыряющего лунку напротив. И держался только на одном упрямстве. Перед глазами все настойчивей маячила заводь благословенной прохлады.

      Не выдержал, выпустил тени, накрывшие всю голову, а вместе с ними – и ветерок, обдувший распаренное лицо. Хоть и старался не напоминать Шейду, что имеет благодаря его жертве, но уже попросту начал отключаться от удушья. Или так, или получит тепловой удар.

      Шейд не стал комментировать, и, казалось, даже внимания не обратил.

      Под вечер все же затрепетали ветви деревьев, лениво зашевелились на небе облака, тронутые ветром. Ожили птицы, весь день прятавшиеся где-то, прорезали белоснежные облака черными точками. В вышине разнеслось их пение, повыползала из щелей мошкара. Заполонила весь двор и сразу облепила мокрые тела.

      – Все, не могу больше.

      Сайген остановился, воткнул лопату в землю, придавил черенок подбородком. И практически повис на нем, свесив руки по бокам. Шейд подошел, заглянул в лунку.

      – Хватит, я думаю. Осталось закопать стволы сюда, потом натянуть сетку. Будет полегче, – с силой вогнал в землю свою лопату и оставил ее там торчать. – Я иду к реке.

      Сайген исподлобья глянул на напарника по работе.

      – Я бы тоже хотел. Только сомневаюсь, что смогу.

      – Душ рядом. Я вернусь и скажешь мне, зачем приехал.

      А потом уберешься отсюда. Посыл Сайген понял. Глянул на стволы сосенок.

      – Завтра, ладно? Вымоюсь сейчас и лягу спать.

      – Ужин?

      – Нет, спасибо. Хочу только пить и пить и пить. Больше ничего.

      От жары раскалывалась голова. Ни одна мысль не лезла туда. А разговор был серьезный.

      Когда Шейд вернулся с заводи, застал Сайгена уже спящим на расстеленном на полу матраце. Нагнулся, посмотрел на стертые ладони и покачал головой: завтра горожанин не сможет даже ложку держать, не говоря уже о натягивании тента над двором: хорошо, если не появятся волдыри.

      Смочил два полотенца в холодной воде и накрыл ими кисти полностью. Сайген даже не пошевелился.

      Ночью Шейд еще вставал несколько раз, менял холодные компрессы.