Черная изба. Анна Лунёва

вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

      Вика, за время этого разговора успевшая разобрать вещи, кинулась к чайнику.

      – О, уже закипел! Девчонки, садитесь за стол! Я пирожки привезла – с капустой, с луком и яйцом, с мясом даже есть, надо их прикончить поскорее, пока не испортились на такой жаре! Кстати, пап-мам мне пообещали купить в комнату холодильник, ну, маленький такой, у нас соседка вроде как продает. Вообще зашибись будет, да? Кать, давай свою кружку, я тебе чаю налью! Ты с малиной будешь? Надя, а ты?

      – Да я сама себе налью, не волнуйся. – Надя встала и пошла к столу, держа в руке желтую высокую кружку. Из нее уже свисал на нитке ярлычок от чайного пакетика.

      – А ты, Лена?

      Леночка наконец подняла подозрительно красные глаза. Она, судя по всему, даже не начала раскладывать вещи – просто перебирала пальцами край старого пододеяльника, такого вылинявшего, что невозможно было различить изначальный узор на ткани.

      – Я?

      – Ой, Лена, ты почему плачешь? – спросила Вика и присела к ней на край кровати. – Ну ты не плачь, Лен! Ты не здесь хотела учиться, да?

      Глаза Леночки опять налились слезами.

      – Лен, – панической скороговоркой забормотала Вика, – смотри, я вот хотела в нархоз, но по баллам не прошла, ну почему бы и не сюда? Я даже думала на бухгалтера в колледж, чтобы потом все равно в нархоз, а потом передумала, ветеринаром же интересно быть! А вон Катя, – Вика ткнула в Катю пальцем, – она вообще в консерваторию поступала, представляешь? И не поступила! И тоже сюда пошла! Ну что поделаешь, бывает! Может быть, потом возьмет да и поступит в консерваторию все равно! И ты… Ты куда хотела?

      – В художественный институт в Красноярске, – шмыгнув носом, ответила Леночка. Ее голос теперь еще и дрожал, подтверждая сходство с гитарной струной. Машинально она ухватилась пальцами за серую ниточку, висевшую у нее на шее, и вытянула из-за ворота небольшой кусок дерева. Сначала Кате показалось, что это ладанка, вроде той, которую носила на груди ее преподавательница по фортепиано, ревностная католичка. Но потом она поняла, что это просто цельный кусок дерева, причудливо изогнутый и покрытый лаком. Леночка зажала свою странную подвеску в кулаке и продолжила тем же напряженным тоненьким голосом: – Но у моих родителей нет денег, чтобы платить за жизнь в другом городе, а стипендия там небольшая… Еще же нужно краски покупать, холсты, кисточки, этюдник… Община не будет платить за обучение художника, им художник ни к чему. Поэтому мне предложили на выбор – ветеринар или швея. Шить я совсем не люблю, поэтому… вот…

      Она теребила свой кулон все отчаяннее, ни на кого не глядя.

      – Какая община? – удивленно спросила Вика. – Церковная?

      – Церковная? – не менее удивленно отозвалась Леночка, впервые посмотрев на Вику прямо, а не искоса. – Нет, почему ты так решила? Сельская община. У нас три деревни рядом: Лебяжье, Старица и Камень. Вот из них и получается община. Они