Сто добрых дел. Станислав Брейер

мимо своего поля, а там у одной крестьянки ладошки маленькие, пальцы тоненькие. Работала крестьянка усердно, но не успевала за другими; а те над ней смеялись, что у неё руки такие маленькие, нелепые, ими много не наработаешь.

      Графиня её спрашивает:

      – Почему у тебя руки маленькие, как у графини?

      – Такой уродилась, – заплакала та от горя.

      – Давай меняться: вот тебе мои большие крестьянские, а ты мне давай свои маленькие графские.

      Крестьянка обрадовалась, и они поменялись.

      Вот графиня, приехав домой, скорей стала новые руки мыть да парить, кремами мазать, чтоб грубости не осталось. И поехала на бал: пусть все увидят, какие у неё маленькие красивые руки.

      Вот сели за стол, подкрепиться перед танцами.

      «Откуда у неё такие аристократические руки?» – удивляются все.

      Начала она есть, а новые руки ни вилки, ни столового ножа никогда не держали. Полетела еда во все стороны и в соседей.

      Графиня от стыда покраснела, но тут позвали на бал. Она хочет танцевать, да руки ни одного бального движения сделать не могут.

      Заплакала она и уехала к себе домой, недовольная новыми руками.

      Вдруг правая рука легко да светло перекрестила графиню. Она удивилась, а руки принялись дом убирать, потом еду готовить.

      Успокоилась графиня, повеселела. Не знала раньше, что заниматься физическим трудом бывает радостно.

      В это время прибегает та крестьянка:

      – Ой, верните мне мои руки! Ваши хоть и большие, с виду прекрасные, а работать не умеют!

      Не хотелось графине опять меняться: хорошо работать, хорошо креститься! Но пожалела крестьянку, и поменялись руками.

      Тогда стала графиня вспоминать, как креститься да по хозяйству трудиться. Вспоминает и тренирует свои родные руки.

      А потом о ней пошла молва, что вот есть такая интересная и самая счастливая из всех графинь, которая может не только есть за аристократическим столом ножом и вилкой, но и светло перекреститься умеет, и по хозяйству работать умеет.

      Другие аристократы тоже захотели, и начали у неё учиться непривычным делам. Многие научились и радёшеньки, новую хорошую жизнь начали.

      А ещё к графине в гости приходит та крестьянка с маленькими руками. Они подружились, сначала вместе пили чай, а потом крестьянка графиню в храм повела…

      Сказка о церковной крысе

      Свечки светили, лампадки сияли, и солнце смотрело в оконца…

      И она вышла, и села в уголке тихонечко, скромненько.

      – Ты кто? – спросил её священник.

      – Церковная крыса, – скромно призналась та.

      – Но я же никого не укушу, и ничего не испорчу. Можно мне посидеть тут тихонечко?..

      Священник погладил её рукой, улыбаясь:

      – Такой хорошей церковной крысе – можно, конечно. Я тебе и печеньица дам – вот…

      – А мне, батюшка, не печеньица, мне на красоту эту поглядеть охота – свечки светят, лампмадки сияют, и солнце смотрит в окошечки. И хорошее такое пение раздаётся. И на душе так сладко, что никакого печеньица мне вовсе не надо. Хотя, конечно, и от него не откажусь…

      Священник ушёл и всё улыбается, поглядывая в тот угол. А крыска печеньице немного поест-поест, а потом и замрёт: на красоту смотрит, красоту слушает – и хорошо ей там, в уголке великого праздничного Храма.

      У Распятия

      А Саня сегодня мамину вазу разбил совершенно нечаянно. Но его не стали шлёпать, как сделали в прошлый раз за папину любимую настольную лампу. А когда пришли в храм, то Санин дедушка указал внуку на святое Распятие и сказал:

      – Подойди, перекрестись хорошенько да поклонись низко – и проси, чтобы тебя Господь наш вразумил, чтоб ты больше не бедокурил…

      Подошёл Саня, перекрестился хорошенько, поклонился низко, хотел попросить, а слова вымолвить не может… Постоял он, глядя в самый Лик Спасителя, постоял, замерев, будто солдат на часах. Да вдруг повернулся и к деду пошёл, а сам весь в слезах.

      – Что ж ты? Попросил?

      Саня всхлипывает:

      – Не-ет. Потому что как же я просить буду, когда Ему и так больно? Вон и кровь…

      И зарыдал в голос, так что люди обернулись на него сердито.

      А дедушка так удивился его необыкновенным словам, что теперь и сам слова вымолвить не смог, только наклонился к внучеку и его тёплую голову поцеловал.

      С той поры Саня ни одной полезной вещи не разбил. Как расшалится, вот-вот что-нибудь натворит безобразное, – тут и вспомнится ему Святой Лик страдающий. И тогда успокоится Санечка в светлой, внимательной задумчивости…

      Слёзная история

      Она лежала на тротуаре – огромная, сияющая от солнца.

      – Чья это такая удивительная и большая слезинка? – удивлялся народ. – Не правда ли, она так прелестно блестит и сияет?