Мшел. Книга 2. Энлиль. Сергей Панченко

умирать раньше времени. – Владимир пожал Дмитрию руку, затем приобнял. – Удачи.

      – Спасибо, Владимир Петрович. Теперь я уверен, что все пройдет как по маслу.

      – Дай бог.

      Татьяна проводила гостя до калитки. Ночь стояла звездная. Температура опустилась ниже ноля. Она вернулась домой, успев насквозь промерзнуть.

      – Не знаю, как ты собираешься ночевать в палатке. Там уже мороз. Проморозишь почки на холодной земле.

      – Я буду еловые ветки подкладывать или ставить палатку на место, где горел костер. Не переживай, дорогая, со мной все будет в порядке. Если так переживаешь за меня, пошли вместе.

      – Вот придумал, – подала голос мать. – Оставьте детей круглыми сиротами.

      – А я бы пошла, – призналась Татьяна. – Мне так спокойнее было бы.

      – Зато мне нет. Ты ни бегать, ни стрелять не умеешь. И ножик воткнуть в человека не сможешь.

      – Дима, тут ребенок, – напомнила мать, кивнув в сторону Арсения.

      Мальчишка слушал отца с явным интересом, открыв рот.

      – Иди, сынок, спать, ночь на дворе. Тебе еще рано вставать, чтобы запрячь быка, – проводил Дмитрий сына.

      Арсений зевнул и направился в спальню. Родители и бабка проводили его взглядами.

      – Да, пацаны у вас рано мужиками станут, – заметила мать. – Может, и к лучшему.

      – Боюсь, ты тоже рано прабабкой станешь, – посмеялся Дмитрий. – Что-то старший внук совсем дорогу домой забыл.

      – Дим, не болтай. – Татьяна не оценила юмор мужа. – Как сейчас рожать? Дома? Ни роддома, ни ФАПа самого завалящего в деревне нет. Антисанитария. Кто-нибудь вообще знает, как пуповину заворачивать?

      – Меня дома рожали, и ничего, – заметила Мария. – Нет ничего сложного в этом. Зоя Ноговицина на том конце двадцать лет акушеркой работала в районной больнице. Жизнь сама распределит обязанности. Вон твой Димка сразу в генералы выбился, как надобность появилась.

      – Так бы и оставался генералом, а то его мотает в профессиональном плане от военного к путешественнику. Куда еще потом понесет, непонятно, – ехидно заметила Татьяна.

      – Так, дамы, я тоже пошел спать. – Дмитрий встал из-за стола. – Подкиньте угля в печку, чтобы на ночь хватило.

      – Иди, не переживай, подкину, – пообещала мать.

      – Ну и я тогда спать. Надо наваляться с мужиком перед походом. – Татьяна собрала тарелки со стола. – Завтра перемою.

      Они забрались в холодную постель. Дмитрий обнял жену со спины под грудь и просунул ногу между ее ног. Через пару минут он уже сладко посапывал во сне. Татьяна долго не могла уснуть. Слезы непроизвольно текли у нее из глаз. Она ощущала себя беспомощной женщиной, неспособной влиять на обстоятельства. Не так она жила раньше, но понимала, что ее представления о правильности совершенно не подходят наступившему времени. Она не мыслила дальше своей семьи и, возьми в руки управление ею, создала бы изолированную от остальной части села систему, лишенную способности защитить себя или как-то повлиять на жизнь всего деревенского