Снадобье от бессмертия. Часть 1. Зинин Романович Максим

крыльцо нашего дома. – пойди сюда.

      Я спешно поднялась на ноги, отряхнула свой фартук и подошла к отцу.

      – Папенька, что такое?! Ты меня пугаешь!

      Мой отец, всегда уверенный и собранный человек, выглядел потерянным. Его взгляд метался по всему крыльцу, а губы еле заметно дрожали.

      – Доченька, вилы, ты их не видела?

      – Эм, кажется, в хлеву. – неуверенно ответила я.

      – Хорошо. Иди скорее в дом и не вздумай выглядывать в окна, а лучше закрой их.

      – Но что случилось?

      – Марш в дом, немедля!

      После этих слов я направилась ко входу в избу. Слова отца словно эхо грома доносились в моих ушах. Никогда прежде он не был так зол. Зайдя домой, я, тут же, протянула руки к ставням, чтобы их закрыть. Моему взору предстал рыцарский отряд, марширующий вдоль крупного сеновала. Я, вспомнив что отец велел не высовываться из дома, резко закрыла ставни. Страх и паника окутали моё сердце, я медленно опустилась на холодный пол. Мысли в моей голове начали заплетаться и путаться.

      – Анечка, – тихо прошептал мой отец, входя в дом. – дорогая моя, по деревне ходят рыцари и что-то ищут. Не знаю какие у них намеренья, но я видел дым на окраине деревни. – говоря это, он помог мне подняться. В руке он держал старые проржавевшие вилы. Отец подошёл к печи, опустился на колено и начал спешно перекладывать поленья.

      – Папуля, что на тебя нашло? – дрожащим голосом спросила я.

      – Помогай, давай. – произнёс отец, уже не перекладывая, а спешно перекидывая дрова.

      – Х-хорошо. – трепетным голосом сказала я и начала помогать отцу перекидывать оставшиеся поленья.

      Под ними лежало пеньковое полотно. Мой отец откинул его в сторону. Эта ткань скрывала небольшой деревянный люк.

      – Полезай. – приказал он, поднимая люк.

      – Что!? Но зачем?

      – Твоя мать ушла на речку, чтобы постирать одежду. Я иду за ней. Ты сидишь здесь – сказал он, указывая в глубь погреба. – и ни в коем случае не вылезаешь. Ты меня поняла?

      – Но отец, я … – моё пререкание было прервано.

      – «Я буду сидеть тут и не высовываться» – это ты хотела сказать?

      Склонив голову, я начала спускаться.

      – Да папенька.

      – Если я не верну… – хотел сказать отец, но он был перебит моим слёзным криком.

      – Не говори так!!! – воскликнула я, с накатывающимися на глаза слезами.

      – Тише ты. – прошептал он, оборачиваясь и смотря в сторону выхода. – Если я не вернусь, то ты выйдешь лишь когда начнёт смеркаться. Обещаешь?

      – Обещаю. – сказала я, шмыгая носом и спустившись в подвал.

      Отец на миг исчез из поле зрения и вернулся уже с крышкой люка.

      – Я обязательно вернусь. Не переживай. – сказал он, закрывая меня.

      Сколько часов прошло с момента закрытия крышки люка, я не знала. Крики и грохот на улице постепенно стихали. Открыв заплаканные глаза, я увидела, как солнечный свет, пробивавшийся сквозь доски потолка, стал приобретать багровые тона. Уже около получаса на улице лил дождь, и его капли бойко били по крыше люка. Медленно, они стекали в подвал. Несколько упало мне на щёки, но они быстро затерялась в море ранее пролитых слез.

      Я решила, что пора выбраться из подвала, так как под ногами уже начали образовываться лужи. Оглядевшись я решила унести из подвала всё ценное, и полезное для меня, в текущей ситуации.

      Первым делом я осмотрела стеллаж. На самых верхних полках, что были на уровне глаз, лежали старые соленья в глиняных горшках. На той полке, что была ближе к рукам лежал растрёпанный джутовый мешочек и старая сумка. Взяв сумку в руки и разглядев её по внимательней, я поняла, что эта сумка ранее принадлежала моей пропавшей сестре. Много в ней не унесёшь, но места в сумке было явно больше чем в руках. Я отстегнула деревянную пуговицу, достала из сумки все вещи и выложила их на освободившуюся полку.

      В кучи выложенных вещей я приметила верёвку, аршинов десять в длину. Она была сделана из пеньки и выглядела довольно потрёпанной. Также мною был примечен маленький, плохо заточенный, весь пошарпанный и поцарапанный топорик. Эти вещи я сложила обратно в сумку. Более ничего полезного в этой груде барахла не было. Далее я вытряхнула мешок. На полке появилась ещё одна горсть старых вещей. Из этой горсти предметов я взяла кожаную флягу. Ещё в той горке нашёлся старый потрёпанный мешочек из пеньковой ткани. В нём лежало три серебряника и около четырёх десятков медяков. На прибитом к полке гвозде висел небольшой нож в кожаном чехле с двумя петлями. Его лезвие было крайне тупым, а ручка обмотана потрёпанными лоскутами кожи. Всё, кроме ножа, отправилось в сумку, а из неё я взяла запрятанную ранее верёвку и отрезала от неё кусок. С его помощью ножны были повязаны на мой кушак . Я вернула верёвку в сумку и закрыла её. Джутовый мешок я закинула в один из карманов сумки. Повернувшись в сторону люка, я начала к нему приближаться, когда вдруг услышала скрип.

      Этот скрип исходил от люка. Через мгновение послышалось грохот и люк провалился