Жизнь жестче. Как философия помогает не отчаиваться в трудные времена. Киран Сетия

трудностями и при этом находить в жизни достаточно того, к чему стоит стремиться. Философия не может обещать счастье или достижение идеала, но она может помочь облегчить тяжесть человеческих страданий. Начнем с немощей телесных, затем перейдем к любви и утрате, далее – к структуре общества и закончим «целостностью космоса»[23]. Спойлер: если вы хотели узнать о смысле жизни, ищите его в шестой главе.

      Первая глава посвящена не столь возвышенным вещам – физической немощи и боли.

      Я объясню, как пагубные последствия немощи и постепенной утраты физических возможностей из-за старения часто воспринимаются неправильно. Как утверждают активисты, если бы не предрассудки и неприспособленная инфраструктура, не факт, что физическая немощь обязательно бы ухудшала нашу жизнь. Их – активистов – знания и опыт в нашем сознании находятся в тени фантазий об аристотелевской идеальной жизни – жизни, которая ни в чем не нуждается. Но этот идеал непоследователен, а активисты правы. Когда мы переходим от немощи к боли, философия обнаруживает свой предел: она не анестетик. Однако она может помочь нам понять, почему боль – это плохо, и вопрос этот гораздо сложнее, чем кажется. В выражении и признании тягот от боли есть и утешение для тех, кто эту боль испытывает, и «плацдарм» для сострадания.

      Помимо физической боли существует боль душевная – от одиночества, утрат и неудач. Во второй главе, посвященной одиночеству, мы проследим потребность человека в обществе: начнем с проблемы солипсизма – мнения, что существует только «я», – и закончим идеей, что люди суть социальные животные. Мы увидим, что вред от одиночества обусловлен ценностью дружбы, которая в свою очередь обусловлена ценностью других людей. Фиксируя эту ценность, любовь обнаруживает родство с состраданием и уважением. Вот почему забота о нуждах других облегчает одиночество.

      Темная сторона дружбы, как и любви, – уязвимость перед горем. В третьей главе мы обсудим разные измерения утраты – от разрыва в отношениях (расскажу о тяжелом расставании) до ухода человека из жизни. Мы увидим, как любовь оправдывает горе и что несчастье – неотъемлемая составляющая счастья. Глава заканчивается загадкой – столь эмоциональной, сколь и философской. Если факт ухода близкого человека из жизни есть причина для горевания, этот факт постоянен. Он никогда не исчезнет. Стоит ли тогда горевать до скончания века? Я обрисую пределы, до которых разум способен справиться с горем, и покажу, как практики горевания помогают добиться того, чего не в состоянии добиться разум.

      В четвертой главе речь пойдет о личных неудачах. Мы поговорим о разъяренных буддистах, князе Мышкине из «Идиота» Достоевского и бейсболисте Ральфе Бранке. В этой главе я также выдвигаю тезис о том, что «победителями» и «проигравшими» мы становимся, подчиняясь соблазну изложить собственную биографию как цельный сюжет. Нам следует противостоять такому искушению – не рассказывать о своей жизни в простых, линейных категориях и больше ценить процесс,

23

William James, The Varieties of Religious Experience: A Study in Human Nature (1902), ed. Matthew Bradley (Oxford, UK: Oxford University Press, 2012), 35. На русском языке: Вильям Джемс. Многообразие религиозного опыта. Перевод В.Г.Малахиевой-Мирович и M.B.Шик. Издание журнала «Русская Мысль». Москва, 1910. Онлайн-публикация: https://chairoflogicphiloscult.files.wordpress.com/2013/02/d0b4d0b6d0b5d0bcd181-d0b2-d0bcd0bdd0bed0b3d0bed0bed0b1d180d0b0d0b7d0b8d0b5-d180d0b5d0bbd0b8d0b3d0b8d0bed0b7d0bdd0bed0b3d0be-d0bed0bf.pdf (с. 31).