Песня, призвавшая бурю. Юлия Диппель

мы пропустим.

      Он оперся на край стола – так близко ко мне, что рука, которой он касался столешницы, была в поле моего зрения. Ухоженная рука с элегантными пальцами, переходящая в крепкое запястье. Я невольно подумала о железе, дремавшем под его кожей, и о том, как эта рука почти что нежно сжимала мою шею, готовая отнять у меня жизнь.

      – Да, – прошептала я, – я знаю, что меня могло ожидать.

      – Но возможно, есть и другой способ, Синта, – проговорил Арезандер соблазнительно мягким тоном. – Как ты уже знаешь, я сейчас ищу убийцу ткача, и твой дар мог бы пойти на пользу расследованию. Помоги мне найти преступника, и я решу, что делать с тобой дальше.

      – Арез! – это снова вмешался вакар с ястребиным носом. В очередной раз он был недоволен решением Сира. – Это не очень хорошая затея!

      Он высказал вслух мое мнение, но Сир не обратил внимания на слова своего соратника.

      – Я хоть и могу легко распознать ложь, – невозмутимо продолжал он, – но ведь и правду мне из страха не говорят. Вот если бы ты попросила свидетелей рассказать все откровенно и без утайки…

      Да уж, это точно была не очень хорошая затея. Я собрала в кулак все свое мужество и подняла голову, чтобы смотреть Сиру сиров в глаза.

      – Я… не могу этого сделать.

      Он удивленно поднял одну бровь.

      – Предпочитаешь отправиться в карцер?

      – Вы просто не понимаете!

      – Ну так объясни, – спокойно ответил он. Похоже, он был искренне заинтересован в том, чтобы разобраться в причине моего беспокойства. Только вот как выразить словами тот кошмар, который преследует меня всю жизнь?

      – Те, кого я прошу о чем-либо… Они, конечно, выполняют мое желание, но… Потом лишаются рассудка.

      Арезандер кивнул.

      – Да, я слышал об этом неприятном побочном эффекте песни Пламени Солнца. Но поскольку менестрель пока что в своем уме, рискну предположить, что этот эффект у тебя, как у получеловека, выражен гораздо слабее.

      А я вот не была бы так в этом уверена, я-то никогда не встречала чистокровных онидов и могла говорить только за себя.

      – От желания к желанию все становится хуже, – тихо проговорила я. – Когда я… подключаю свой дар, песню нашего племени, после первого желания человек теряет концентрацию, становится рассеянным…

      Это, конечно, зависит от человека, и в большинстве случаев все оказывалось не так уж плохо. Так, небольшая странность. И пока я держалась в стороне, люди в конце концов сами постепенно обо мне забывали.

      – …второе желание пленяет сердце…

      Уже бесповоротно и со всеми вытекающими последствиями.

      – …а третье желание сковывает разум.

      Низенькая вакарка надменно фыркнула, показывая, что у нее кончилось терпение.

      – Есть вещи и похуже, чем иметь нескольких поклонников, которые готовы ради тебя на все. Я лично всегда завидовала преданности своих любовников.

      – Они не стали бы делать для меня все! – сердито поправила я. – Они делают все, чтобы быть рядом со мной – и мои желания тут ни при чем.

      – Так