Две мелодии сердца. Путеводитель оптимистки с разбитым сердцем. Дженнифер Хартманн

глаза вдруг кажутся мне знакомыми. Я прищуриваюсь, потом резко втягиваю в себя воздух. Мое сердце колотится от осознания.

      – Кэл, – выдыхаю я.

      Самообладание на миг изменяет ему, но он тут же берет себя в руки.

      – Что ты здесь делаешь?

      Похоже, произнести больше четырех слов зараз он не способен. Впрочем, я и одного не могу выдавить.

      Я впала в оцепенение.

      Воспоминания всплывают на поверхность, как песня, которую я не слышала много лет. Меня охватывает ностальгия. Перед моими глазами проносится миллион разных моментов – как мы играли в прятки во дворе, как строили тайные убежища и клялись в вечной дружбе, как Кэл донимал нас с Эммой дурацкими розыгрышами и проказами.

      Он полностью изменился. Мальчик, которого я знала, источал тепло и мягкость; двадцатипятилетний Кэл угрюм и неприветлив. Если бы я не помнила его смех, то могла бы испугаться.

      Он всегда отличался высоким ростом, но при этом был тощим. Спортивным. В старшей школе он лучше всех играл в футбол, пока…

      Пока все не изменилось.

      Несмотря на внушительное телосложение, татуировки на загорелых руках и щетину, его глаза остались прежними. Светло-карие, почти медные. Мягкие темные волосы волной спадают ему на лоб, совсем как раньше.

      Он смахивает волосы с лица и бросает тряпку на столик рядом.

      Этот жест возвращает меня к реальности. Теребя кончик косы, я делаю глубокий вдох.

      – Прости, что не узнала. Столько времени прошло.

      У него на лице играют желваки. Кэл опускает взгляд, потом быстро оглядывает меня.

      – Ты совсем не изменилась.

      Кажется, это не комплимент, но я все равно киваю. Мои длинные густые волосы за прошедшие годы потемнели, из русых став цвета кофе с молоком. Я заплетаю их в косу или делаю пучок, чтобы не мешались. Грудь начала расти только в семнадцать лет, зато сейчас у меня отличная фигура, которую подчеркивает запахивающееся платье.

      Но глаза у меня по-прежнему темно-синие.

      И сердце мое бьется все так же.

      Когда он приподнимает бровь и наклоняет голову в ожидании, я вспоминаю, что так и не ответила на вопрос.

      – Ах да! – восклицаю я, пытаясь замять неловкость. – Я хотела спросить про работу администратором. Предложить свою кандидатуру.

      С тех пор как я поселилась в доме твоего детства, я уже раз пятнадцать проехала мимо и поэтому знаю про вакансию.

      Моя натянутая улыбка, должно быть, напоминает гримасу.

      Кэл проводит пальцем по губам, задумчиво глядя на меня. Потом вздыхает и смотрит в сторону.

      – Я не ищу новых сотрудников.

      Не особо скрываясь, я искоса гляжу на огромную вывеску: «Требуется администратор». Потом снова смотрю на Кэла и выдавливаю:

      – Значит, я ошиблась.

      – Эта вакансия уже закрыта.

      Я прикусываю нижнюю губу и смотрю на печальную, всеми позабытую приемную стойку с чуть живой орхидеей. Груды счетов и бумаг без слов говорят, что делами здесь заведует кучка небрежных механиков.

      Выходит, что Кэл не хочет нанимать именно