Мушкетерка. Лили Лэйнофф

ты мог притвориться, что все в порядке? Когда мы были в саду?

      Его лицо скривилось в выражении, которое сочетало в себе веселье и замешательство.

      – Ничего подобного! У тебя случаются эти, как их… приступы головокружения? Так их называет твоя мама? От них тебе плохо, и они мешают тебе ходить? Это неприятно. Мне жаль, что тебе приходится страдать.

      – Я ничего не понимаю.

      Он засмеялся. Не издевательски, не резко, но сами его слова звучали как прелюдия к чему-то ужасному, как пощечина:

      – Это я ничего не понимаю. Очевидно, что я ни за что не сделал бы тебе предложение.

      – Но… твоя мама говорила, что ты добрый. Ты танцевал с…

      – Одно дело – потанцевать на балу с некрасивой девушкой, которая осталась без приглашений, и совсем другое – жениться на такой, как ты. Несмотря на твое состояние, ты должна это понимать.

      Даже сейчас я не видела в его глазах злобы. Ни отвращения, ни жестокости. Он не считал, что поступает плохо. Не считал, что сказал что-то неправильное.

      В гостиную влетела мадам Шомон. За ней по пятам следовала моя мать.

      – Мы уезжаем, – бросила мадам Шомон сыну. – Твой отец пошел за кучером, чтобы подготовить экипаж.

      Ее взгляд заскользил по комнате, глаза сузились, и в них сверкнули молнии, когда она заметила меня в моем углу.

      – Что ты о себе возомнила? Это что, какой-то коварный план – соблазнить моего сына и распространить твою ужасную болезнь на его потомство? Ты решила опозорить нашу семью? Какой низкий политический трюк. Я, конечно, прекрасно осведомлена о дворцовых интригах и скандалах, поскольку провожу в Париже достаточно времени, но ты превзошла даже самых жадных до власти выходцев из низшей знати…

      – Оставьте мою дочь в покое. – В дверном проеме появился мой разъяренный отец.

      Мадам Шомон осеклась:

      – Я, должно быть, ослышалась? Ни один воспитанный человек не стал бы разговаривать с дамой моего положения в таком тоне!

      – Мне повторить, что я сказал? – Папа сделал шаг в комнату. – Я буду только рад.

      – Мерси, мадам де Батц! Позвольте поблагодарить вас за восхитительный ужин, – вмешался Жак. – Мы более не будем злоупотреблять вашим гостеприимством.

      – Мадам Шомон, – засуетилась мама, – произошло недоразумение…

      Та окинула ее взглядом, от которого мне захотелось провалиться сквозь землю. Это был не гнев, хотя в уголках ее глаз горели искры ярости. Нет, это было глубочайшее, почти осязаемое презрение. Она пробежала глазами по всей фигуре моей матери, с головы до пят. Как будто мама совершила преступление, родив меня на свет, и за это должна быть смешана с грязью. Раньше я думала о том, что выгляжу ничтожеством в глазах моей матери. Но я оказалась не готова к тому, что мать, обернувшись ко мне, посмотрит на меня так, будто видит впервые в жизни.

      Глава четвертая

      Удар. Раньше попадание клинка в цель приносило облегчение. Но не в этот раз. Сколько бы вдохов-выдохов я ни делала, у меня не получалось расслабить тугой зажим в плече, окаменевшие мышцы рук.

      – Это