Черная невеста. Мария Николаевна Покусаева

более чем достаточно, чтобы все выглядело прилично. Даже если рядом с девицами маячила парочка юношей, от которых не отмахивались и не прогоняли. Знакомые, братья или женихи? Ронан скользнул взглядом по компании, пытаясь угадать это. Взгляд зацепился за одну из девушек: она сидела на самом краю покрывала, уткнувшись в книгу и подобрав под себя ноги, словно в стороне ото всех. Из-под соломенной шляпки выбивались рыжие локоны – яркие, почти красные, Ронан сначала принял их за ленты.

      Подумав, что если он продолжит так беззастенчиво смотреть на незнакомку, то у сопровождающей ее леди и у двух женихов-братьев, или кто они там, появятся вопросы, Ронан отвернулся. Очень вовремя: Эдвард и сеньора Глория как раз пересекали резной мостик, переброшенный через Брайт-крик.

      Вопреки обыкновению платье на сеньоре Глории сегодня было не черным, а канареечно-желтым. Ни гребня, ни мантильи – только скромная соломенная шляпка с лентой из розового бархата и кружевной зонтик в руке. Что стало тому причиной – жара или внимание, которое привлекла бы фигура в черном посреди летнего сада, Ронан гадать не брался.

      Эдвард говорил что-то, а сеньора Глория слушала – внимательно и спокойно. Издалека их можно было бы принять за молодых супругов на той ступени семейной жизни, когда страсть уже схлынула, но взаимный интерес перерос в крепкую привязанность. Услышь это Эдвард – посмеялся бы, а потом стал бы серьезным и дальше держался бы от сеньоры дель Розель на расстоянии, чтобы та же мысль не пришла кому-то из тех его добрых друзей, которым лучше не класть руку в пасть.

      Эдвард просто был обходительным, его так воспитывали.

      – Ах, вот с кем сэр Милле обещал мне свидание, – сказала сеньора вместо приветствия, когда они встретились под сенью цветущего каштана. – Что же, согласна, вряд ли в этом парке есть фигура интереснее вашей, господин Черный ловец.

      Сказала она это тихо и иронично, почти проворковала, лучась странной хитростью. Словно все происходящее ее забавляло, а жара, от которой, казалось, мозги плавятся, а кровь густеет в жилах, делая тело неповоротливым и распухшим, сеньоре Глории была нипочем. На ее лбу не выступило ни капельки пота, ни одна крошечная прядка не прилипла к щеке.

      Кожа сеньоры дель Розель была смуглой, глаза под выразительными черными бровями – светло-серыми, живыми и блестящими, как ртуть. И очень умными, слишком умными для женщины в этой стране.

      Такие же умные глаза были у королевы, пока болезнь не выела их и не сделала пустыми, как у фарфоровой куклы.

      Ронан вежливо кивнул и пожал протянутую руку. Поверх белой кружевной перчатки на пальце Глории поблескивал массивный перстень-печатка, мужской, с символом, который Ронан запомнил, чтобы проверить потом, что он значит.

      – Рада познакомиться с вами поближе, – деловито сказала сеньора. Наслышана и восхищена. – Она опустила ресницы.

      – Взаимно, сеньора дель Розель, – сухо ответил Ронан.