Травница. Хизер Моррисон-Тейпли

себя гораздо более живой и вдохновленной, чем в предыдущие годы. Они снова встретятся через несколько дней, а Иден уже не могла дождаться, когда она сможет записать рассказы миссис Уэлш, переписать рецепты, и наконец узнает все о портрете на стене.

      Глава 5

      В это время на Род-Айленде Сьюзан Харрисон шла с работы домой. Она сдала двенадцатичасовую смену в больнице и теперь возвращалась с пакетами, полными продуктов на выходные.

      День был чудесный и солнечный, и Сьюзан думала, что нет ничего прекраснее Новой Англии в осеннюю пору. Ее небольшой, выкрашенный белой краской дом прятался среди дубов-исполинов и кленовых деревьев, листья которых, охваченные желто-оранжевым пожаром, трепетали на фоне лазурно-голубого ноябрьского неба. У нее дома было уютно и чисто, и Сьюзан находила умиротворение в том, что ей посчастливилось прожить здесь так много лет. Улицы, здания, сам город – словно добрые знакомые, они утешали ее в те дни, когда ей было одиноко.

      Свернув на ведущую к дому дорожку, она глубоко вдохнула свежий воздух, ощутила запах сухих листьев. Она подняла глаза и вдруг остановилась как вкопанная.

      На ступенях крыльца с охапкой цветов в руках и мальчишеской улыбкой на лице сидел Питер Пинли-Смит. Завидев ее, он вскочил.

      В первое мгновение им обоим стало неловко. Неужели он проделал такой долгий путь только ради Сьюзан? В последний раз они виделись в Англии несколько недель назад и с тех пор чувствовали какую-то нерешительность, словно смущались тем безрассудством, с которым нырнули в отношения с головой. Но сейчас все сомнения вспыхнули и тут же исчезли без следа. Не сговариваясь, оба побросали на землю все, что держали в руках, и бросились друг другу в объятия.

      – Вот видишь, я не мог терпеть до Рождества. Ведь я знал, что нас разделяют всего несколько часов полета на самолете, – объяснял Питер, крепко прижимая к себе Сьюзан.

      – Я так тебе рада. Просто поверить не могу. Как же я счастлива! Я так по тебе скучала, – говорила Сьюзан, сжимая его в объятиях.

      Они подняли с земли рассыпавшиеся цветы, собрали пакеты с провизией и поспешили в дом вместе, оба улыбались во все тридцать два зуба, а в животе у них порхали бабочки.

      Уже четыреста лет подряд на улице Кембридж в Бартон-Хит для посетителей был открыт бар «Лошадь и повозка»: это было крепкое здание с белеными стенами, лакированной черной входной дверью и толстым слоем соломы на крыше. Центр притяжения городской жизни – хотя некоторые трезвенники едва ли с этим соглашались, заявляя, что центром жизни города все же была церковь. Но у большинства жителей день заканчивался в уютных интерьерах паба: у одних раз в неделю, у других чаще, а у третьих и вовсе ежедневно. Здесь подогревали слухи, делились новостями и наслаждались обществом друг друга.

      Иден поняла, что такого паба в Штатах не встретишь. В Нью-Йорке она разок выбралась в симпатичный бар недалеко от своей квартиры, с одним желанием – выпить бокал вина и почитать книгу. Но в Штатах так принято, что одинокая