Рубиновый маяк дракона. Валерия Шаталова

оттолкнулась ногами еще раз и смогла дотянуться до стены. Новые серебристые символы будто сорвались с кончиков ее пальцев и вплелись в стекло. А потом… Она просто сунула в стену руку.

      «В смысле?!»

      Я снова заморгал, силясь прогнать бред. Тем временем расплывчатые тени с той стороны стены схватили девушку за руку и вытянули на другую сторону.

      – Она рожает! Целителя! Позовите целителя! – раздались за преградой встревоженные возгласы.

      «Врача, быть может? Скорую… Доктора… Какого, к чертям, целителя?!»

      – Я что-то сделала не так, я что-то сделала не так, я что-то… – откуда-то сзади донеслись до меня заунывные причитания.

      – Тащите сюда дроу Наала, пусть снимет шваххов купол.

      За тонированной стеной кто-то отдавал странные распоряжения. Там определенно была какая-то суматоха, мелькали тени, вскрикивала рожающая девица. Голоса доносились будто из жестяного ведра, то ли с эхом, то ли со скрежетом.

      – Инквизы на подходе, магистр, – доложил кто-то.

      – Инкви-и-и-зы, – снова простонали сзади так удрученно, будто наступил конец света.

      Я с трудом повернул гудящую голову, в шее что-то щелкнуло, пронзая болью. Когда же мне наконец удалось перевалиться на другой бок, я увидел рядом еще одну девушку. Она явно пребывала в истерике: зареванная, с покрасневшим носом и в дурацком старомодном платье, под стать которому она навертела свои черные волосы в бабкин пучок. Мелькнула мысль, что я оказался в театре, но за спиной девушки располагался ряд учебных парт, разрезанный все той же тонированной стеной, будто кто-то накрыл кусок помещения огромным стеклянным стаканом.

      – Что за…? – на выдохе прохрипел я и закашлялся. – Где я?

      Девица вздрогнула от неожиданности, вытаращила на меня свои зеленые глазищи.

      – Дроу?

      – Чего? – не понял я.

      Она шустро вскочила на четвереньки, доползла до меня и схватила за руку.

      – Ты живой!

      Руку тут же прошило болью, и я от души ругнулся. Но девица не переставала меня трясти.

      – Выпусти! Выпусти меня отсюда!

      – Да отвали уже, сил нет, – простонал я, отдергивая руку.

      – Не можешь, да? – Истеричка шумно шмыгнула носом и зло добавила: – Вот и сдохнем, значит, вместе. Инквизы и тебя не пощадят.

      – Инквизы?

      – Пыта-а-а-ть буду-у-ут, – заревела в голос девица.

      Абсурд, казалось бы, достиг своего апогея. Я резко сел, отчего все вдруг покачнулась, закружилось. Голова взорвалась фейерверком боли, а тело ломило так, будто его всю ночь пинали. Я потрогал лоб, но повышенной температуры вроде бы не ощущалось.

      «А какие там симптомы у белой горячки?»

      С очередным стоном я помотал головой и сосредоточился на более важных вопросах.

      «Что это вообще за место? Театр? Универ? Не понимаю. И тело… Я видел собственное тело в душевой. У меня глюки или что?»

      Я снова бросил взгляд на исписанные мерцающими символами стены.

      «Все-таки театр. Ага, иммерсивный,