Дело о подпольном роддоме. Михаил Николаевич Араловец

дефективом. Уже в самом этом чувствовалось что-то второсортное, с изъяном, что-то такое, от чего надо держаться подальше. Не знаю, было ли это ее личным мнением, или она просто искренне верила в официальную линию советской идеологии, считавшей детектив буржуазной масскультурой. И потому вредной для молодого поколения. А возможно, она была тайной любительницей криминального чтива, но маскировала свое пристрастие, как маскируют его бытовые алкоголики. Не важно. А важно то, что однажды я после очередной критической филиппики Клавдии Сергеевны (надо же, прошло сорок с лишним лет, а ее имя и отчество в моей памяти держится до сих пор) попросил своего школьного друга принести мне томик рассказов Конан Дойля о Шерлоке Холмсе. Было мне тогда 13 лет. У его отца – одного из руководителей закрытого завода – была огромная библиотека, где на одной из полок стояло собрание сочинений знаменитого британца. Друг вначале уперся: отец не разрешал ему давать книги в чужие руки. Но я пообещал ему редкую марку из собрания младшего брата и он согласился.

      И вот заветный томик у меня в руках. Это был вечер субботы. Родители с братом ушли к бабушке, а я сел на диван читать про похождения Шерлока Холмса. Помню, открыл книгу на рассказе «Пестрая лента». Прочел пару страниц, и мне сделалось жутко. В квартире повисли сумерки, и через открытую дверь в комнате коридор казался мрачным тоннелем, откуда исходила непонятная угроза. Все мои чувства обострились, я слышал шорохи и скрипы всех квартир дома, а в коридоре в отражении зеркала переливалось нечто. Адреналин ударил мне в голову, я не выдержал и ринулся включать свет во всех комнатах, кухне, ванной, настольную лампу на столе, ночник в спальне и торшер в гостиной. Квартира сияла как новогодняя елка. Мать, когда родители вернулись, сделалась недовольной: по ее мнению, я сжег слишком много света. Книгу я предусмотрительно спрятал.

      Конан Дойл стал первым детективным писателем, которого я прочитал. Но надо признаться, что помимо той острой минуты ужаса, остальных впечатлений не помню. Тем более, рассказы о Шерлоке Холмсе на долгое время стали моим единственным опытом знакомства с детективной литературой. Вернулся я к этой теме двадцать лет спустя.

      Сейчас только старшее поколение помнит, что детектив в советское время был практически исключен из литературного мейстрима. Те редкие книги и публикации в журналах были словно осколками огромного зеркала, которое упало сверху за кулисами на пол, скандально разбилось, и эти осколки по стечению обстоятельств случайно залетели на сцену. Шум слышали все, но что это за зеркало, не знал никто.

      Ситуация изменилась с наступлением гласности в конце 80-х годов прошлого столетия. В страну вначале прорвался ручеек, а потом и детективный поток. Вдруг обнаружилось, что это самый ходовой товар, и только ленивый не заработал на этом приступе народного интереса к запрещенному ранее плоду. Я и сам, как издатель, приложил к этому руку. Разбогател, но ненадолго, и это уже другая история. А вот как читатель я навсегда стал пленником этого жанра. Мне было за тридцать: было время учиться, было время любить, было время читать книги. Все прошло. Пришло время детектива.

      Читаю детективы уже больше четверти века. Не надоедает. И естественно, я, наверное, как и любой «детективщик» задал себе вопрос: за что мы любим детектив? А потом попытался на него ответить. Без сомнения, я не первый и не последний, кто это сделал, но и мне захотелось внести свои пять копеек.

      Я думаю так. Что привлекает читателя? Тайна? Безусловно. Мы любим чужие тайны больше всего. Личность героя? Чем он нам ценен? Очень просто. Мы подсознательно или вполне сознательно представляем себя в его шкуре, примеряем на себя те качества, которых лишены в реальной жизни. Супермен, интеллектуал, Джеймс Бонд, крутой полицейский – на любой вкус. Размер героя имеет значение. Робкий интеллигент с хилыми мышцами становится одним из брутальных субъектов Чейза с кулаками как чайники, тормозной здоровяк – Шерлоком Холмсом, а невзрачный субъект с лысиной – Эрастом Фандориным.

      Это чтиво неприхотливо, думать необязательно, если читатель не взялся играть с автором в «угадай злодея». Но в этом и есть самый смак. Читатель припал к книге, голова его пуста, адреналин в крови – и все это лежа на диване с минимальными затратами.

      К тому же я обнаружил странное свойство большинства детективов. Беря вновь уже прочитанную книгу, которая простояла на полке несколько месяцев, обнаруживал, что не помню ни сюжет, ни героев, ни развязки. Это слегка озадачивало, но не мешало перечитать ее как новую. Вначале я думал, что у меня с памятью нелады, но потом плюнул и понял: это детектив со всеми вытекающими…

      Известна тяга людей к криминальной хронике. В голом, беспристрастном виде она неприглядна и, что самое главное, очень редко бывает со счастливым концом. Да и персонажи ее не вызывают сочувствия. Однако множество детективных сюжетов почерпнуты именно из уголовной хроники. И воспринимаются читательской публикой на ура. Нет ли здесь противоречия? Нет. Волей автора все эти истории как бы «облагорожены». Появляется положительный герой, олицетворяющий собой «добро». История оформляется «приправами», в конце «добро» побеждает «зло» и «блюдо» готово.

      Об