Украденный роман. Джиллиан Кантор

откуда мне знать вкус этого гребаного шафрана?

      Я: Вкус изумительный, да. Так что, ваша бабушка… она на самом деле была знакома с Дафной дю Морье?

      Эш: Но в следующий раз, наверное, стоит положить еще больше шафрана, что скажете?

      Так мы ходили вокруг да около примерно полчаса, Эш фанатично рассуждал о шафране, потом о хлебе – «мне стоило заказать ржаной хлеб, а не пшеничный», – потом о вине – на стол подали красное испанское, а ему больше по душе было сортовое итальянское.

      Я вспомнила слова Ноя о кризисе среднего возраста, и, по всей видимости, Эш находился на самом его пике. Вот Ной бы позабавился – если бы я могла с ним поделиться. Я бы тоже посмеялась, если бы не ощущение, что потенциальные работа, деньги и возрождение карьеры с каждым проносящимся мгновением отодвигались все дальше в туманную даль.

      – Ужин просто идеальный, правда. – Мой голос прервал поток метаний Эша несколько более решительно и громко, чем я планировала. – Но, если вы хотите, чтобы я начала работу над вашей книгой, мне нужно узнать детали и подробности.

      Он допил вино и смущенно улыбнулся.

      – Простите, Оливия. Уже довольно давно я не приглашал в гости женщину, а за последний год, боюсь, вообще стал слегка эксцентричен.

      Я сразу вспомнила о женщине в полупрозрачном белом платье, которая не далее как утром стояла на этом самом балконе, где мы сейчас ужинали. Мне хотелось напомнить ему об этом и спросить, почему он лжет и почему скрывает причины, по которым решил со мной сотрудничать. Но я вспомнила про пятьдесят тысяч долларов – и прикусила язык.

      – Не стоит извиняться, – сказала я, – и ужин был очень вкусный, правда. Но… вернемся к вашей бабушке?

      – К моей бабушке, – эхом повторил он.

      – Если хотите, чтобы я написала роман, мне нужно все узнать.

      – Все, – снова повторил он, и я не поняла, был ли это ответ или обещание.

      – Мне нужно увидеть ее дневники, самой прочитать эту историю.

      – А вы говорите по-французски? – проговорил он так резко, словно снова хотел сменить тему разговора, так что я закрыла ноутбук и тихонько вздохнула. – Она вела дневники на французском, поэтому я и спросил. Я сейчас перевожу их. Могу выслать уже готовое, но там еще не все. – Ну конечно, еще бы он не говорил по-французски. – Естественно, через несколько недель я вышлю вам весь перевод, и тогда вы сможете приступить к работе.

      – Хорошо, – согласилась я, – давайте с этого и начнем. Конкретно что именно вы хотите, чтобы я написала?

      – Ее историю. Ее нерассказанную, невероятную историю. – Эш замолчал на мгновение и – наконец-то! – сообщил нечто существенное: – Они познакомились с отцом в начале тридцатых, быстро влюбились и поженились, все очень просто. – Я кивнула – эти подробности я уже узнала из биографии. – После переезда в Калифорнию бабушка жила в тени первой жены деда и как раз описала свои переживания. Вот эта история и есть «Ребекка» – имя первой жены деда было Ребекка.

      – Так, постойте. – Я пыталась осознать сказанное: хотя слова были простыми, они никак не складывались