Север и юг. Элизабет Гаскелл

больше любовался ею, чем грушами. Ее отец, склонный смаковать пикантные мгновения удовольствия, похищенные у его постоянной депрессии, придирчиво выбрал самый спелый фрукт и сел на садовую скамью. Маргарет и мистер Леннокс пошли по узкой дорожке вдоль южной стены, где пчелы все еще жужжали около нескольких ульев.

      – Вы живете здесь идеальной пасторальной жизнью! Раньше я всегда высокомерно относился к поэтам с их патетическими желаниями: «Пусть моим домом будет лачуга за этим холмом». Теперь мне понятно, что я был просто тщеславным жителем столицы. Сейчас мне кажется, что мои двадцать лет изучения английских законов равны по значимости году столь утонченной и спокойной жизни. Вы посмотрите, какое небо! Какая малиновая и янтарная листва! Какая неподвижность крон!

      Он указал на высокие деревья, окружавшие сад, словно тот был гнездом.

      – Прошу вас учесть, что наши небеса не всегда бывают такими синими. У нас часто льют дожди. Эти листья опадут и намокнут. Я считаю, что Хелстон – такое же идеальное место, как и любое в мире. Вспомните, как однажды вечером на Харли-стрит вы презрительно смеялись над моим описанием нашего поселения. Вы назвали его «деревней из сказки».

      – Презрительно смеялся? О, Маргарет! Какое грубое преувеличение!

      – Возможно, вы правы. В то время мне хотелось рассказать вам о том, чем была полна моя душа. А вы… Как бы это описать? Вы неуважительно отозвались о Хелстоне, как о «деревне из сказки».

      – Я никогда не повторю этого вновь, – сказал он с пылкостью поэта.

      Они свернули за угол дома.

      – Маргарет, я желал бы…

      Он остановился и смущенно замолчал. Это было необычно для разговорчивого адвоката. Маргарет взглянула на него в ожидании какого-то чуда, но в то же мгновение – из-за какой-то странности в нем, которую она не могла выразить словами, – ей захотелось вернуться к родителям или уйти куда-нибудь подальше от него. Она была уверена, что мистер Леннокс собирался сказать ей слова, на которые у нее не нашлось бы достойного ответа. На помощь ей пришла природная гордость, отогнавшая прочь внезапное волнение. Оставалось надеяться, что ее собеседник не заметил этого смущения. Конечно, она могла ответить на любые слова! Ответить правильно! И ей не следовало унизительно ежиться от каких-то там фраз, которые она могла оборвать, проявив свое женское достоинство.

      – Маргарет, – сказал он, неожиданно схватив девушку за руку.

      Мистер Леннокс застал ее врасплох. Она была вынуждена стоять и слушать его, презирая себя за трепет сердца.

      – Маргарет, мне хотелось бы, чтобы Хелстон не нравился вам так сильно – не казался таким счастливым и спокойным местом. Я думал, что за эти три прошедших месяца вы соскучились по Лондону, по друзьям и подругам, которые остались там. Соскучились настолько сильно, что могли бы прислушаться к моим…

      Ему пришлось сделать паузу, потому что Маргарет безмолвно, но достаточно решительно попыталась высвободить