Золото гетмана. Виталий Гладкий

можно сказать, обжитой. Черное море для запорожских казаков что дом родной. Они исходили его вдоль и поперек. Дело оставалось за малым: получить у Жантемир-бея пропуск-ярлык через Босфор и найти подходящее иностранное судно; однако не просто торговое, а оснащенное для огневого боя, чтобы при случае отразить нападение пиратов.

      Главное – сговориться с Жантемир-беем. Полуботок был знаком с мурзой и знал, что за деньги тот готов на все. Большего взяточника в орде найти было трудно. Его не повесили за мздоимство лишь потому, что сестра Жантемир-бея была замужем за крымским ханом Саадет-Гиреем.

      Полуботок коротко вздохнул и перевел взгляд на иконы. Святые смотрели сурово и мрачно, будто предостерегая полковника от каких-то пока неведомых бед.

      «Да знаю я, знаю… – подумал он устало. – Гетманская булава – тяжкая ноша. Мне бы раньше ее получить… Иван погубил своей бесхарактерностью все, что только мог. Как выправить положение? Как избавиться от этой новой напасти – Коллегии? Тяжело будет… И потом – Данила Апостол. Поди, улещает царя Петра, змей… Уж он-то спит и видит, как бы в Глухове угнездиться».

      За окном раздались веселые голоса, звонкий девичий смех, а затем запели струны бандуры. Полуботок невольно заслушался. Это играл и пел его любимый бандурист Грицко Любисток, родом из Прилук, с которым черниговский полковник никогда не расставался:

      Состарившись,

      На Русь пойти мушу,

      Ачей там отпоминают

      Попы мою душу…

      «Придется его царю Петру отдать, – подумал с сожалением Полуботок. – В прошлый мой приезд в Петербург он окинул Грицка взглядом. Да и Меншиков намекал… Очень понравились Петру Алексеевичу песни Грицка и как тот играл. Будет Любисток потешать вельможных панов на ассамблеях. Гляди, и к нам, бедным, государь помягче станет…»

      Уже будучи в постели, черниговский полковник снова вспомнил своего соперника. «А чтоб тебя!..» – выругался Полуботок и смежил веки, потому что полная луна, которая заглядывала в окно, напоминала ему единственный глаз Данилы Апостола.

      Глава 5. Данила апостол

      Ранним утром 29 июня 1722 года, задолго до рассвета, в доме астраханского купца Панкратия Курочкина царил переполох. Слуги наряжали двенадцать крепких молодых музуров[41] в богатое парадное платье, а купец самолично отсчитывал каждому по 1000 серебряных рублей.[42] Всем известный хитрец Панкратий, прослышав о прибытии Петра Алексеевича во главе с войском в Астрахань, набрался смелости и решил явиться к государю для поздравления его с днем тезоименитства, благо жилище купца находилось в 200 саженях от дворца, где квартировал царь.

      – Государь проснулся! – вбежал в залу слуга купца, востроглазый татарин Ахметка.

      Его еще затемно послали наблюдать за балконом дворца, по которому обычно прогуливался царь после пробуждения.

      – Ох ты господи! – всполошился Курочкин. – Не опоздать бы…

41

Музур – матрос на купеческих и промысловых судах Каспия; как бурлак, матрос на речном судне.

42

Рубль – петровский серебряный рубль весом около 28 г (вес западноевропейского талера, а также 100 серебряных копеек) систематически выпускался с 1704 года. В 1699–1704 годах. Петром I была успешно проведена денежная реформа. Он ввел регулярную чеканку золотой монеты: одинарных, двойных червонцев и двухрублевиков. По его указу была налажена регулярная эмиссия крупной банковой серебряной монеты достоинством в один рубль, полтину и полполтины, а также разменной серебряной монеты: гривенников, пятачков, алтын, грошей и копеек. Кроме того, Петр успешно ввел в денежный оборот медные монеты номиналом в пять, две и одну копейки, а также деньгу, полушку и полполушки. А в 1725 году были отчеканены медные рубли, полтины, полполтины и гривны.