Самсон. Маша Сандлер

удивилась – глаза стали большие, круглые, но потом сообразила, посмотрела записи в смарте.

      – Ев-се-вий, – произнесла с расстановкой, – всё понятно.

      Не знаю уж, что ей там понятно.

      – Меня все Ёжик зовут, даже в школе, – сказал я угрюмо. – С самого детства.

      – Окей, Ёжик, – сказала Алёна насмешливо, – а ты почему такой мокрый?

      Вот у некоторых есть такая привычка – очевидные вопросы задавать. Наверное, понятно, что я под утренний дождь попал, а не купался прямо в одежде.

      – Док, – позвал Алёну Сава. Пока мы разговаривали, он заходил в боксы по очереди, как потом оказалось, заставлял зверей перейти в человеческую форму. – Все готовы, можно осматривать.

      – Ладно. Вы, мальчики, меня в кабинете подождите, я быстро, – сказала Алёна.

      – А можно с вами, Алёна Алексеевна? – спросил я. – Мы только посмотрим, только от входа. Пожалуйста.

      – А ты тоже хочешь, Иван? – спросила Алёна у Вилли.

      – Да, – ответил он, почему-то хриплым басом, – тоже. Если это не нарушает инструкций, Алёна Алексеевна.

      – Тогда слушайте внимательно, и если только хоть что-то сделаете не так, всю практику будете поддоны от звериного дерьма отмывать, понятно? Входит в бокс сначала Сава, потом я, только потом вы. Кнопка двери внизу справа. Вот ты, – Алёна ткнула пальцем Вилли в грудь, – входишь последним и нажимаешь на неё сразу же. Стоите у двери, смотрите, молчите. Никаких контактов с животными, понятно?

      Мы сказали, что, конечно, понятно, что же тут непонятного.

      В первом сидели лисицы в гомункулярной форме. Ветеринарный бокс – это просто узкая комната с маленьким окошком под самым потолком. У стены – приваренная к полу лавка с фиксаторами, на всякий случай. В углу у окна стояли миски с недоеденным рыбным фаршем и водой.

      Лисы, все три штуки, сбились в такой плотный клубок, что не сразу разобрать можно было, где чья рука или нога.

      Сава подошёл к ним почти вплотную, угрожающе навис, так что одна из лис затряслась крупной дрожью, словно в лихорадке.

      – Боится… – сказал я невольно.

      Алёна резко обернулась ко мне, строго сводя брови.

      – Никаких разговоров!

      – Да-да, простите, – поспешно ответил я и даже отступил на полшага назад, упёрся мокрой рубашкой в стеклик. Вилли посмотрел на меня осуждающе.

      Алёна села рядом с лисицами, осторожным, плавным жестом отстранила Саву.

      – Всё хорошо, – сказала она тихо, но отчётливо. – Я доктор, я вам помогу.

      Одна из лис подняла голову и посмотрела на Алёну узкими азиатскими глазками. Конечно, смысла слов она не понимала, но интонацию, как любой зверь, улавливала.

      – Я доктор, – повторила Алёна очень спокойно. Лисица, которая смотрела на неё, выпростала тонкую ручку и осторожно потрогала медицинский анализатор, который та держала в руках.

      Анализатор, кстати, был крутой, я таких ещё никогда не видел. Сразу можно не только температуру, давление, пульс измерить, но и параметры роста и веса, и даже