Портрет незнакомого мужчины. Елена Мищенко

Это был пожилой еврей, облаченный в советский штучный пиджак и бейсболку с эмблемой клуба «Eaglеs».

      – Вы ко мне? У вас что – объявление?

      – Нет. Я принес стихи для публикации в вашей газете.

      Следует отметить, что весьма значительная часть русских эмигрантов, до отьезда с территории СССР не подозревавшая о своих поэтических талантах, по приезде в Америку лихо переключилась на поэзию. Они осаждали местные русские газеты своими виршами весьма сомнительного качества, заполоняя рубрику «Творчество наших читателей».

      – Вы что – поэт?

      – Вообще-то я на Украине был инженером по холодильным установкам, и у меня просто не было времени заняться стихами. Но здесь я почувствовал в себе способности к поэзии.

      – Да! Как много русская литература потеряла Блоков и Бальмонтов в связи с огромной занятостью советских инженеров и младших научных сотрудников. И много у вас стихотворений?

      – Вообще много. С этими восемьдесят четыре. И только несколько из них не очень удачные. Я уже собрал достаточно, чтобы издать книгу. Но вам я принес только три. Мне очень хочется увидеть их напечатанными.

      Он выложил на стол листки бумаги с аккуратно переписанными от руки строчками.

      – Позвольте, а почему все три посвящены одной и той же Розалии Бирон? Это что – ваша муза или дама сердца?

      – Да что вы? Я же порядочный человек. Это моя супруга. Я Евгений Бирон.

      – И что же, все стихи, которые вы подготовили для своей будущей книги, посвящены ей одной?

      – Нет, не все, только лирические. И вы знаете, они-таки получились удачно. Она от них в восторге.

      – Дай Б-г, чтобы наши читатели пришли бы в такой же восторг, как ваша благоверная. Только в таком виде я их не могу принять. Отпечатайте на компьютере и перешлите нам по электронной почте. Наверное у ваших детей или знакомых есть компьютер?

      – У моего зятя есть компьютер. Но я не хочу его просить. Он с моей супругой в очень сложных отношениях.

      – А вы не ставьте посвящения. Мы сами его поставим.

      После ухода этого плодовитого поэта начались звонки, причем звонки крайне неприятные. Большинство из них начинались словами: «Вы что там с ума сошли или больные на всю голову? Вы хоть иногда читаете то, что у вас печатается?…» и т. д.

      В это время появилась Софа.

      – Здравствуйте, Софочка! А где Майкл?

      – Буэнас тардес. Майкл помчался на блядки, (нужно отметить, что лексикон многих русских эмигрантов, когда они переходили на родной язык, отличался определенной вольностью). Он мне забивает мозги, что ездит за рекламой. А возвращается в восторженном состоянии и без всякой рекламы. А я ему говорю: «Ола. В гробу я видела такую рекламу. Ты только скажи мне, как ее зовут и кто она, и вы вместе с ней получите по первое число».

      Высказывания Софочки носили, конечно, более откровенный характер, но как писал Александр Сергеевич: «Как бы это объяснить, чтоб совсем не рассердить богомольной