Молчание рыб. Владимир Уланов

интеллектуальной издательской системе Ridero

      март 2024

      МОЛЧАНИЕ РЫБ

      часть первая

      ***

      Грязно – серая, безликая девятиэтажка, выстроенная в квартальной низине, пугала себя и окрестности своей нелепостью. Причудливо изогнутая панельная ненадёжность прочно стала достопримечательностью котов и приютом наркоманов.

      Липовый парк был высажен в начале века, мощные стволы охраняли огромный банный комплекс. Вечный, красный кирпич ограды плавно переходил в основные и подсобные помещения знаменитых городских бань.

      Новострой зигзагами обходил капитальность, усугубляя хаос двора через стихийные парковки и кривые подъезды.

      Два боковых пристроя организованно замерли на уровне пятого этажа, прикрывшись кокетливыми псевдозамковыми надстройками.

      Зимой сама земля рождала пар с вечным ароматом берёзовых веников. Жилец, сумевший преодолеть нарастающую наледь, перед подъездом, неизбежно вставал на четвереньки, толкая поклажу головой. Включая силу проклятья, противясь

      заторможенному падению, теряя остатки равновесия, неуклонно сползал к началу

      увеличивающейся наледи.

      Дом скрипел и охал, выдавливал окна и двери, медленно погружаясь в банную преисподню. Вектор моего идиотского движения упирался в квартиру 32, сдающуюся именно в этом подъезде за « очень умеренную плату».

      Определившись с направлением и не веря в конечную цель, я ринулся впереди собственной глупости к единственной функционирующей двери. В трёх метрах от вожделенной ступени из бетона, барражировало рыжеволосое существо, теряющее остатки грации. Преимущественно страдал по частям центр тяжести, с угрозой потери самоуважения, через падение в неопределённую сторону.

      Подхватив беспомощную даму под мышку, а также её пакеты и сумочку, тренированным шагом довёл до подъезда. Болтавшаяся на одной петле дверь пыталась стыдливо прикрыть обнажённое, запачканное, тёмное нутро. Вход в неведомое искалечен и мрачен. В нос ударила подвижная стена, сотканная из живой кошачьей страсти.

      ***

      Не ведомые людям эмоции соития сопровождались вегетативным слиянием разнополых существ, зачинающих себе подобных. Борцовская удаль победы закреплялась клочьями шерсти, порванными ушами, горячими пронзительными струями самцовского торжества, удивительно вонючими, а ещё крещендо захватчика.

      Перила отсусутствовали, ощущение пропасти усугублялось влажным мраком. Перекошенная лестница блокировала лифт. Дом с тихим скрипом уходил в банные подвалы. Наступающая весна торопила подземные воды.

      Восьмой этаж остановил наш безумный подъём. Доступ на девятый, последний наглухо заварен массивным листом из ребристого металла. Казалось, дом прилепился к этой странной, но очень надёжной конструкции. Дверь в квартиру просто выдавило, но не до конца. У порога возлежал огромный рыжий кот, мометально втянувшийся в образовавшуюся щель, проворно исчез в направлении балкона.

      Дама, вцепившись в куртку, молча, подгоняемая ужасом, пыталась засунуть руку внутрь, добралась уже до локтя, вопль трансформировался в бессловесную мольбу глазами. Проклиная себя, вытянул резко удлинившийся рукав, просочился в прихожую, размером с троллейбус. Вторая рука с намотанным шарфом намертво зафиксировалась в районе шеи, распутать на составляющие оказалось совсем непросто. Маленький кулачок жил своим миром в борьбе за бесценную жизнь своей хозяйки.

      Лепной потолок с подсвеченными зеркалами, сотворил из меня коротконогую ушастую голову с поперечно открытым ртом. Мой палец гневно грозил кому то за моей плоской спиной.

      Обернувшись, едва не потерял равновесие – в меня с животным ужасом вцепились глазами четыре разноцветных дамы. От потери действительности удержал синхронный крик, сродни шпаговому ору обезумевших котов. Косенький пол тёмного полированного паркета в сочетании с резной мебелью и тяжёлым ковром располагал к диалогу.

      ***

      Дама безуспешно пыталась приладить оторванный рукав, в её коротких бессмысленных движениях прослеживалась цель, но не было конечного результата. Мы очень живописно расселись под зеркалами, занятые дурацкой реставрацией порванной и перемазанной одежды.

      Механизм, активно калечащий дом, устыдясь своей агрессии, поскрипев, поднатужившись, внезапно выпрямил дверь, не забыв ключи оставить в коридоре, снаружи.

      Персидский светлый напольный ковёр самовольно лишил меня уличной обуви. Любуясь двусмысленным потолком, я в небе споткнулся об очень изящный светлый сапог, помахивающий перед самым носом.

      Глядя в стеклянный верх, свинтив обувку, с удовольствием убедился в полном отсутствии ненавистного запаха потных ног, скорее наоборот.

      Как и полагается первой в этот мир пришла она. Ужас, посетивший в подъезде, благополучно закончился в комфорте ковра и внезапном остром женском любопытстве.

      Игнорируя зеркала и ампир,