Приходские повести: рассказы о духовной жизни. Наталия Черных

келейник архимандрита. Перед самым выходом остановился и осторожно взял за локоток:

      – Минуточку подождите!

      Значит, словечко отец Мелетий все-таки скажет. Через келейника.

      Отец Платон был детского роста, со звонким голосом и забавными на первый взгляд манерами, напоминающими мальчика в компании взрослых. Но более начитанного человека Мил не знал.

      Косвенное общение нечасто применялось отцом Мелетием. Мил загодя насторожился. И точно: вскоре отец Платон вышел и сказал, подтянувшись на цыпочках, чтобы Мил получше мог разобрать сказанное:

      – Владыка благословил вас идти в Донской, к игумену Даниилу. Немедленно. До работы успеете.

      Добежав до остановки, Мил вскочил в полный трамвайчик. Извилистые улочки вздрагивали под нагруженными рельсами, звонок нервически покрикивал. Вот миновали строгий парк. Вот начались бесконечные, желтые стены внушительных сталинских построек. Вот и опасный на вид поворот, за ним – трудная дорожка в горку. Вот и Донской.

      Литургия едва закончилась; убирали храм. Спрашивать церковников о местонахождении игумена Даниила Мил остерегался. Донские насельники и работники ревниво оберегали свое сокровище.

      Огромное, потемневшее от времени, паникадило безучастно смотрело, как на небольшом пространстве храма замирало небольшое сердце почти беспомощного человека. Казалось бы, можно и на работу пойти.

      Но не тут-то было. Игумен Даниил, невысокий старичок на девятом десятке, но вполне еще бодрый, выбежал из алтаря и пошел прямо на Мила. Он разговаривал, но Мил не видел, с кем. Однако краем уха подцепил последнюю фразу игумена:

      – Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых! И жена, мню, блаженна, иже не иде. Я с шестнадцати лет в монастыре, и то – не свободен. Не то, что судить, а замечать за другим что-либо, кроме Божьего, опасно. Головка будет бобо.

      Донской монастырь. Москва. Автор фото неизвестен.

      – Владыка благословил вас идти в Донской, к игумену Даниилу, – сказал отец Платон. – Немедленно

      И отдернул руку, не давая благословения.

      – Жена еси, а я грешный монах!

      Мил обернулся, ведомый любопытством: кого это так просвещает старец? И обомлел: в своей широченной черной юбке к выходу спешила Ирина Георгиевна, на вдохновенном лице которой отразился капризный солнечный луч. Она не заметила Мила, а, приложившись к иконе, вышла так быстро, что Милу показалось: кто-то ее подгонял.

      Игумен Даниил подошел к Милу сам. Благословил размашисто, звонко стукнув по лбу, и сказал:

      – На Алексеевское подворье, вечером. Отпросись с работы, но успевай! Понял? Отцу Мелетию скажи: молюсь, грешный, все знаю. Пусть не плачется.

      И снова, заруливая в боковой предел, чтобы идти в келью:

      – В Алексеевский! А сейчас на работу ша-агом арш!

      Уже исчезая, бросил кому-то отчаянному, возникшему на пути:

      – Квартира, говоришь? Не ко мне. Иди к Преподобному.

      Значило это высказывание: иди и молись