Дураков нет. Ричард Руссо

Однако он все же привык к подобному отношению и, будучи уже взрослым, предпочитал обходиться без того, что сломал, – невелика плата за то, чтобы поступать по-своему.

      – Так почему бы тебе сейчас не согласиться на операцию? – спросил Питер.

      – Слушай, – сказал Салли, – не беспокойся за меня.

      Он всего лишь хотел сообщить Питеру о травме, а вдаваться в подробности или пускаться в объяснения не желал. За год после падения в колене развился артрит, по этой причине оно и болело сильнее, если верить врачам страховой. Они утверждали, что Салли оказался в такой заднице именно потому, что не согласился на операцию, когда ему предлагали. По крайней мере, так излагал их позицию Уэрф.

      – Это отек, – сообщил Салли. – Надо опять сходить откачать жидкость. Вот только это дорого, чертовски больно и толком не помогает.

      Они медленно вернулись к машине. Салли заметил, что Энди опять в детском кресле. Уилл уже не плакал и боязливо поглядывал на деда в боковое окно. Шлёпа рассматривал книжку с новообретенным, как показалось Салли, уважением к печатному слову. Шарлотта массировала виски, глядя прямо перед собой; из машины она не вышла.

      – Я чем-то обидел твою жену? – догадался спросить Салли.

      Ему часто случалось обижать женщин, хотя он не собирался этого делать и даже не понимал, как умудрился. Может, Шарлотта боялась, что он испачкает им машину. А может, он еще раньше чем-то провинился перед ней. Может, именно Питер настоял на том, чтобы его подвезти, а Шарлотта как раз не хотела.

      Но Питер покачал головой:

      – Ты тут ни при чем, это все я.

      Салли ждал, что сын объяснится, но Питер молчал, и Салли откликнулся:

      – Сочувствую.

      – Пожалуй, она имеет на это полное право.

      Салли разглядывал сына, а тот, в свою очередь, разглядывал жену и сыновей, точно они были чужие. Питер сказал это как бы между прочим, но Салли вдруг показалось, что это своего рода признание. Если так, то сын впервые в жизни признался ему в чем-то, и не успел Салли сообразить, приятно ли ему такое доверие, как Питер сопроводил первое признание вторым:

      – Наверное, мама тебе не говорила, что меня не приняли в штат.

      Вот и ответ на вопрос, приятно ли ему такое доверие. Салли понял, что и дальше с удовольствием ничего не знал бы.

      – Нет, – ответил он. – Я же тебе сказал. Я действительно давно не видел твою маму, даже мельком.

      – Это было еще прошлой весной, – пояснил Питер. – Обычно дают год на поиски новой работы.

      Салли кивнул.

      – Ну и как?

      – Да пока никак, – ответил Питер.

      – Мне жаль, что так получилось, – сказал Салли, это была правда, пусть и слабое утешение.

      Питер по-прежнему не смотрел на него, по-прежнему разглядывал жену и детей, теснившихся в обшарпанном “гремлине”.

      – Иногда мне кажется, ты тогда правильно сделал. Сбежал.

      В голосе Питера слышалась привычная горечь, но все же в его замечании было больше грусти, чем злобы, и Салли решил, что правильнее всего