Горизонты Холода. Дмитрий Евдокимов

упами улицах воронья, обгоревшие стены двух чудом не выгоревших до основания бревенчатых домиков и самое страшное – десяток крестов с распятыми на них людьми. Нашими людьми.

      Из-за разыгравшегося на море шторма мы опоздали буквально на пару суток – пришлось пережидать непогоду в маленькой бухточке километрах в тридцати южнее поселения. Если бы только знать, что в это самое время гибнут наши соотечественники, я бы рискнул с частью команды отправиться на помощь осажденным по суше. Эх, полцарства за мобильную связь! Или хотя бы за рацию! Вот уж что доводит меня здесь до белого каления – так это отсутствие связи!

      – Хошоны, – уверенно заявил второй помощник капитана «Сокола» Кусков. Высокий, подтянутый красавец лет двадцати пяти от роду, с непослушной кудрявой шевелюрой, торчащей в стороны из-под пытающейся ее сдержать форменной треуголки синего цвета, он так же, как я и несколько членов экипажа судна, разглядывал печальную картину произошедшего разгрома в подзорную трубу. – Бьюсь об заклад, это чертовы хошоны!

      Хошонами называлось чрезвычайно воинственное и считавшееся самым несговорчивым на материке Рунгазея племенное объединение туземцев.

      – Здесь и гадать нечего, Иван Алексеевич, – угрюмо буркнул в ответ капитан «Сокола» Николаев – степенный бородатый мужчина невысокого роста, – кто же еще способен на такое?

      – Ну, допустим, катланы тоже способны разорить и сжечь поселение, – отозвался Кусков, – но распятия – это точно дело рук хошонов!

      – Они еще живы! – вдруг заявил напряженно всматривающийся в развалины на берегу Сашка Иванников. – Посмотрите на второй слева крест!

      – Готовьте шлюпку, Петр Сергеевич! – тяжело вздохнул я. Живы или не живы, все равно нужно отправлять на сушу команду. Не спасать выживших, так хоронить мертвых – негоже им быть пищей для падальщиков.

      – Кошмар! – вопреки смыслу фразы голос Натальи прозвучал вполне буднично. Хоть не каждый день она наблюдает такие кровавые зрелища, но на подобное насмотрелась в своей жизни предостаточно. Чего только стоит казнь улорийцами на ее глазах отца и брата.

      – Хошоны, Наталья Павловна, будь они неладны! – с умным видом заявил Кусков, не упуская шанса покрасоваться на публике.

      – Кусков, берите шестерых человек и нашего судового доктора, – тут же отдал приказ капитан, до этого размышлявший над кандидатурой командира для маленького десанта, – и ступайте на берег. Да, и аккуратнее там – хошоны, будь они неладны!

      Не будь ситуация столь трагичной, все присутствующие непременно рассмеялись бы тому, как второй помощник был поставлен на место при помощи своей же многозначительной фразы. Но сейчас собравшиеся на капитанском мостике «Сокола» ограничились скупыми улыбками. Сам же Кусков отправился выполнять приказ, ни словом, ни жестом не выказав и тени неудовольствия.

      – А не могли ли эти самые дикари оставить там засаду? – озабоченно спросил Игнат, обшаривая взглядом берег. – Судя по успешному штурму, их тут не менее трех сотен было. Не дай бог, обретаются до сих пор где-то поблизости – не отобьемся.

      Несмотря на то, что никакие туземцы не могли знать времени нашего прибытия к Петровскому, резон в словах Лукьянова был. Хошоны отличались завидной настойчивостью, и уже бывали случаи, когда они по месяцу упорно дожидались прихода следующей партии чужаков, озадаченных отсутствием новостей от какого-нибудь дальнего поселения. А еще ходили упорные слухи об их совместных действиях с приходящими из-за Ратанских гор фрадштадтскими наемниками, громко именующими себя охотниками за головами. Скорее всего, в результате такого взаимодействия был стерт с лица земли форт Фоминский – самый дальний юго-восточный рубеж таридийской провинции на Рунгазее. Номинальный рубеж, поскольку жестко установленных границ здесь пока не существовало.

      Случилась фоминская резня примерно за год до моего прибытия в Новый Свет в качестве губернатора, и до сих пор это деяние наших врагов остается безнаказанным. Теперь к списку потерь следует прибавить еще и разгром Петровского.

      Я скрипнул зубами от злости. Как ни стараюсь все решать мирно, а в итоге все одно приходится браться за оружие. По-другому здесь просто не понимают.

      Прикинув на глаз расстояние от развалин поселка до виднеющегося на востоке лесочка, я тяжко вздохнул, сожалея об отсутствии под рукой хорошего пехотного полка, да еще при поддержке артиллерии. Потому что дело нам предстояло не быстрое, а хошоны, как известно, маленькими группами не действуют.

      – Мы можем подойти ближе? – поинтересовался я у капитана, окидывая взглядом затянутое серыми тучами небо. Хмурый октябрьский день неумолимо клонился к концу, совсем скоро начнет темнеть, и на случай, если Кусков не успеет управиться засветло, нам бы желательно находиться как можно ближе к месту событий.

      – Метров на пятьдесят еще, пожалуй, подойду, ближе нельзя – там очень мелко, – откликнулся Николаев. – Да и море еще неспокойно, того и гляди на мель выбросит.

      Я мысленно выругался. По какой причине поселок поставили именно здесь, для меня оставалось загадкой. Чем это место лучше, к примеру, той бухты, где