Святы и прокляты. Юлия Андреева

не сводя взгляда с Его Святейшества, на голове которого теперь появилась дивной красоты тиара с двумя ниспадающими лентами, вся испещренная золотой вышивкой. Тиара сверкала, отбрасывая во все стороны веселые лучики, отражая то ли свет факелов, то ли что-то другое, светящее в этот момент молодому Папе.

      – На первый взгляд кажется недопустимым возражать против избрания королем мальчика – избрания, закрепленного присягой князей… – Иннокентий сделал паузу, добиваясь, чтобы его слова дошли до сердец слушателей. – Князья выбрали его по внутреннему убеждению и единогласно поклялись ему в безоговорочной верности, а некоторые принесли вассальную присягу. Недопустимо возражать против законных обещаний!

      В зале как будто зашумели какие-то люди в красном – то ли в знак одобрения, то ли в качестве протеста.

      – Когда этот мальчик узнает и поймет, что Римская церковь отняла у него его права, он откажет вам не только в подобающем благоговении, но и будет бороться с вами всеми возможными способами, разорвет ленные узы с Сицилийским королевством и не окажет вам привычного повиновения! Исходя из вышеизложенного, кажется допустимым, подобающим и выгодным возразить против его избрания.

      Допустимым, так как прежние обещания являлись недозволенными, а выбор – безрассудным. Ведь вы избрали неподобающего ни для империи, ни для какого другого места человека, а именно: ребенка около двух лет от роду, не принявшего даже Святого Крещения… И хотя присягавшие добровольно дали обеты, они выбрали его тогда императором для правления лишь по достижении законного возраста.

      Вокруг Папы завертелась разноцветная буря, и тут же вместо красного собрания кардиналов его окружили серые, увешенные гобеленами стены и сидящие на креслах и стульях разряженные господа. Одетые в сверкающие доспехи воины держали факелы, освещая благородное собрание, а Папа продолжал, упиваясь собственным красноречием:

      – Поскольку регент не может управлять империей, а император избирается на определенное время, Церковь не может и не хочет оставаться без императора и считает допустимым позаботиться о назначении другого… – Папа погладил кольцо, на котором, как все знают, изображен рыбак. До него было слишком далеко, и оставалось только догадываться, украшено ли оно драгоценными камнями или новый Папа пожелал, чтобы его кольцо отличалось показной скромностью.

      Картинки вновь замелькали. Пламя факелов переливалось на отполированных доспехах, играло на драгоценностях, на ярких одеждах, на кубках, которые пажи и оруженосцы разносили по залу, угощая собравшихся князей. Часть слов Папы потонула в очередной цветной буре и раскате грома. Где-то истошно завопил одинокий колокол.

      Тем не менее Константин и Анна записали слова Иннокентия относительно Фридриха:

      – Будет невыгодным, если он сохранит за собой императорскую власть, так как тогда Сицилийское королевство объединится с империей, а Церковь низвергнется в смуту. Ведь Фридрих, не говоря уже о других опасностях, не захочет дать Церкви присягу