Красноармеец. Фронтовик. Владимир Поселягин

на ночь глядя, в Особый отдел, и сообщили, это сделал следователь, что вёл всё это дело:

      – Мы проверку закончили. Состава преступления не выявлено, более того, была высокого оценена ваша удача, и этот рейд из глубокого тыла к передовой. Однако тщательная проверка показала, что никакого Германа Одинцова не существует. То место жительства, что вы указали, не подтвердило ваше существование.

      – Это где это? – удивился я.

      – В Сыктывкаре. Сегодня пришёл ответ телеграммой.

      – Так я там родился, меня двухмесячного увезли на Поволжье.

      – Допустим. Это вы тоже сообщили, но и там о вас не слышали. Что вы на это скажите?

      Я пожал плечами. Не думал, что так будут глубоко копать, да и время не то чтобы архивы серьёзные и базы с информацией были, однако всё же нашли моё слабое место, прошлое своё я действительно не могу подтвердить.

      – Мы часто переезжали.

      – Вы лжёте. Впрочем, вами уже будут заниматься не мы, с нашей стороны к вам претензий нет. Вас отправляют в Москву, там разберутся.

      Конвой действительно ожидал, городок, где находился штаб армии, имел свою железную дорогу, и вот попутным составом меня в тыл, в Москву. Интересно даже чем это всё закончится. Да и что за преступление? Ну, неверную информацию дал, но звание и награды честно заработаны. Пока еду, стоит внимательно обдумать, что говорить. В Москве сразу на Лубянку, там пока вещи принимал дежурный командир, я покосился на ещё одного, молодого лейтенанта, и сказал:

      – А я тебя знаю. Ты из немецких диверсантов, тогда в нашей форме были, пограничниками рядились. Встречались…

      Это всё что я успел сказать, диверсант не стал дожидаться, когда я полностью раскрою его, и схватился за кобуру. То есть не стал с улыбочками объяснять, что это не так, а сразу пошёл на прорыв. Успел застрелить сотрудника местного, в меня стрелял, я упал за стойку, не достал, и ранил ещё двоих, пока его не зафиксировали. Живым брали, только ногу сломали, жёстко пеленали. Тревога по всему зданию стояла, меня за шкирку и в кабинет высокого начальства, знаю этого сотрудника, по прошлой жизни, плотно он со мной тогда не работал, на подхвате был, но опытный сотрудник. Интересовал его именно их коллега, который и не коллега вовсе. Где видел, когда и как опознал? Говорить про окрестности Владимир-Волынска я не стал, тут я в другом месте войну начал, описал, что видел их в окрестностях Минска, группа в форме пограничников, я ночью хорошо видел, вот и наблюдал, как они взяли в ножи водителей автоколонны советских войск, и уехали на этих грузовиках. Это было, когда я раненый в лесу прятался. Только-только окружение завершилось.

      – Ясно, – он дописал мои показания, и уточнил. – Остальных помнишь?

      – Да. Недалеко были, рассмотрел.

      – Доложили в особый отдел своей части?

      – Да как-то замотался, забыл. Да и потом не до этого было. Время прошло и вспоминать не стоило.

      – Не согласен, но ладно. Привезли тебя по подозрению в подмене личности. Что скажешь?

      – Ошибки