Нерон. Родовое проклятие. Маргарет Джордж

выступаю на небольших местных состязаниях. И хранил в секрете наше родство.

      – Гораздо интереснее побольше узнать о Милоне Кротонском, чем о том, кто и как голосует в сенате. – Крисп повернулся к Аполлонию. – Когда ближайшие состязания?

      – В следующее полнолуние. Забе́ги на стадий, двойной стадий и борьба.

      – Что ж, – присвистнул Крисп, – тогда тебе надо усерднее тренироваться.

      Он облокотился на ограду между газоном и площадкой для тренировок, а я, глядя, как он сутулится, понял, что ему трудно стоять.

      – Ты очень много работаешь, – сказал я. – Тебе надо отдохнуть.

      Крисп улыбнулся, но это была лишь слабая имитация его обычной широкой улыбки.

      – Ты прав, я действительно подустал, – сказал он и, чтобы отшутиться, добавил: – Состязания и забеги уже не для меня.

      В этот момент солнце осветило лицо Криспа, и я с тревогой заметил, что кожа у него зеленоватого оттенка.

* * *

      Крисп слабел с каждым днем. Силы к нему так и не вернулись и убывали, несмотря на все указания, которые мать отдавала его врачам и поварам. Спустя месяц он уже не мог встать с постели и начал терять зрение.

      Мать была в отчаянии, я – напуган. Крисп не мог нас оставить, он не мог нас бросить! Он был моим защитником, моим другом, моим учителем. Я не представлял свою жизнь без него, и мне порой казалось, что, если я очень сильно захочу, если мое желание будет по-настоящему сильным, я смогу обратить вспять то, что пожирало его изнутри.

      Я забыл о занятиях, забыл о тренировках. Боялся уйти с виллы, как будто мое присутствие могло предотвратить несчастье. Ни о чем особенно не думая, я бродил по плохо освещенным комнатам, пустым коридорам и сырым кладовым, куда раньше почти никогда не заглядывал. Именно в одной из таких кладовых однажды днем я увидел женскую фигуру – незнакомка аккуратно расставляла на столе небольшие флаконы и пузырьки. Если женщина была из прислуги, то наняли ее недавно, я ее не знал.

      – Ты кто? – спросил я, шагнув в кладовую.

      Она обернулась, и какая-то искорка на мгновение вспыхнула в моей памяти – я видел ее прежде.

      – Здравствуй, – бодро откликнулась она.

      – Ты новенькая? – осторожно спросил я.

      – Я приехала, чтобы помочь госпоже Агриппине в излечении ее дорогого супруга.

      Голос. Ее голос. Где я мог его слышать?

      – Она вызвала тебя?

      – Да. Меня часто вызывают, когда врачи, несмотря на все свои знания, заходят в тупик.

      – И сейчас… именно это сейчас и происходит?

      – Боюсь, что да. Ни одно из моих снадобий не помогает. Кажется, я бессильна.

      – Он не может умереть! – чуть ли не взвыл я.

      – Может, – вздохнула женщина. – И умрет.

      – Нет!

      – Я видела слишком много смертей, чтобы ошибиться.

      – Но что его убивает?

      – Не могу сказать, это загадка. Как будто его тело вдруг сказало: «Хватит».

      – Тела сами себя не убивают! – выкрикнул я. – Что-то отбирает у него жизнь!

      – Ты