Картина Черного человека. Наталья Александрова

девицы визжали, шеф ругался неприличными словами, мужчины выбегали курить – в общем, в ресторане был самый настоящий сумасшедший дом.

      Я находилась в центре событий, но ничего не воспринимала, все они обтекали меня, как волны обтекают скалу в море.

      Вдруг, уже под конец, я опомнилась – вспомнила про Вику и бросилась его искать.

      Он был в порядке: стоял в углу перед большим аквариумом и следил за плавающими там рыбами. Народ потихоньку расходился – что тут делать-то теперь…

      Я хотела уже увести Вику из ресторана, но тут ко мне подошел Сан Ваныч и сказал:

      – Ты… это… картину забери.

      Я его сперва не поняла:

      – Что? Какую картину?

      – Ну как – какую? Которую мы ей… покойнице подарили. Все же общественная собственность.

      – А почему я? – вскинулась я.

      – Потому что ты на машине, – отрубил он, – а мне еще труповозку ждать. А когда она еще приедет. Звонил им – сказали, теперь спешить некуда. И эти, со «Скорой», ее не взяли, у нас, говорят, еще пять вызовов, живых спасать надо!

      Ну да, всегда я оказываюсь крайней… Но, с другой стороны, Сан Ванычу тоже не позавидуешь.

      Я хотела ему это сказать, но Сан Ваныч уже исчез. А ко мне подошел ужасно недовольный менеджер ресторана с картиной в руках, завернутой в какое-то серое полотно, и протянул мне:

      – Вот, возьмите, ваш начальник сказал, что вам можно отдать. Нам она только мешает.

      Я выругалась про себя, обхватила одной рукой картину, другой взяла за локоть Вику и выкатилась из ресторана.

      Вы, может быть, думаете, что у меня своя машина? Ох, если бы это было так, я бы в этом гадюшнике не работала! Нет, машина принадлежит маме Вики, он сам водить не может, поэтому я получила права и вожу машину по доверенности.

      Вику я довезла до его дома и сдала с рук на руки его маме, она пыталась расспрашивать, как все прошло, но, взглянув на меня, поняла, что лучше с этим подождать. Вот за что уважаю эту женщину, так за то, что она всегда умеет вовремя остановиться. Впрочем, не только за это, но об остальном после.

      Распрощавшись, я – с картиной под мышкой – пошла к себе, благо дома наши совсем рядом.

      Поднялась, открыла дверь своим ключом.

      В коридоре, конечно, меня поджидала Петровна.

      Она с любопытством уставилась на картину и спросила:

      – А это что у тебя, Алешка?

      Не помню, говорила ли я, что полное мое имя Алевтина, как это вышло, потом объясню, некоторые люди, с которыми я в относительно хороших отношениях, зовут Алей, а Петровна – Алешей, ну да, мужским именем. Но я привыкла.

      – Картина, – отмахнулась я.

      Петровна по своему обыкновению продекламировала подходящий к случаю детский стишок:

      – Дама сдавала в багаж

      Диван, чемодан, саквояж,

      Картину, корзину, картонку…

      Про собачонку она говорить не стала, вместо этого продолжила расспросы:

      – А что еще за картина? Откуда?

      – Это чужое, с работы! Ничего не трогай! – ответила я и прислонила картину лицевой стороной к стене.

      И отправилась