О, не вздыхайте обо мне. Стихи. Анна Ахматова

мальчик пастушок,

      Видишь, я в бреду.

      Помню плащ и посошок,

      На свою беду.

      Если встану – упаду.

      Дудочка поет: ду-ду!

      Мы прощались, как во сне,

      Я сказала: «Жду».

      Он, смеясь, ответил мне:

      «Встретимся в аду».

      Если встану – упаду.

      Дудочка поет: ду-ду!

      О глубокая вода

      В мельничном пруду,

      Не от горя, от стыда

      Я к тебе приду.

      И без крика упаду,

      А вдали звучит: ду-ду.

(Апрель 1911)

      В лесу

      Четыре алмаза – четыре глаза,

      Два совиных и два моих.

      О, страшен, страшен конец рассказа

      О том, как умер мой жених.

      Лежу в траве я, густой и влажной,

      Бессвязно-звонки мои слова,

      А сверху смотрит такою важной,

      Их чутко слушает сова.

      Нас ели тесно обступили,

      Над ними небо – черный квадрат.

      Ты знаешь, знаешь, его убили,

      Его убил мой старший брат —

      Не на кровавом поединке

      И не в сраженьи, не на войне,

      А на пустынной лесной тропинке,

      Когда влюбленный шел ко мне.

(Апрель 1911)

      Рыбак

      Руки голы выше локтя,

      А глаза синей, чем лед.

      Едкий, душный запах дегтя,

      Как загар, тебе идет.

      И всегда, всегда распахнут

      Ворот куртки голубой,

      И рыбачки только ахнут,

      Закрасневшись пред тобой.

      Даже девочка, что ходит

      В город продавать камсу,

      Как потерянная бродит

      Вечерами на мысу.

      Щеки бледны, руки слабы,

      Истомленный взор глубок,

      Ноги ей щекочут крабы,

      Выползая на песок.

      Но она уже не ловит

      Их протянутой рукой.

      Все сильней биенье крови

      В теле, раненном тоской.

23 апреля 1911

      Я и плакала и каялась…

      Я и плакала и каялась,

      Хоть бы с неба грянул гром!

      Сердце темное измаялось

      В нежилом дому твоем,

      Боль я знаю нестерпимую,

      Стыд обратного пути…

      Страшно, страшно к нелюбимому,

      Страшно к тихому войти.

      А склонюсь к нему нарядная,

      Ожерельями звеня, —

      Только спросит: «Ненаглядная!

      Где молилась за меня?»

Весна 1911

      Высоко в небе облачко серело…

      Высоко в небе облачко серело,

      Как беличья расстеленная шкурка.

      Он мне сказал: «Не жаль, что ваше тело

      Растает в марте, хрупкая Снегурка!»

      В пушистой муфте руки холодели.

      Мне стало страшно, стало как-то смутно.

      О, как вернуть вас, быстрые недели

      Его любви, воздушной и минутной!

      Я не хочу ни горечи, ни мщенья,

      Пускай умру с последней белой вьюгой.

      О нем гадала я в канун Крещенья.

      Я в январе была его подругой.

Весна 1911Царское Село

      Сердце