Маг 17. Иннокентий Белов

ограничен в наше время от десяти с половиной часов до одиннадцати-двенадцати. Вот и нам можно ограничить его десятью часами, чтобы быть самой передовой страной и утереть нос западу.

      – Но рабочие же выступают за восьмичасовой день? Как Вы это требование обойдете? – заинтересовался Николай Второй.

      – Достаточно просто, государь. После восьми часов работы плата поднимается на четверть за каждый отработанный сверхурочно час. Вот и все, теперь пусть у промышленников голова болит, нужно им больше рабочего времени или нет. А не у вашего Императорского Величества. Тут не сказать конечно, чтобы и волки были сыты, и овцы целы оказались. Однако другого выбора у Вас нет. Пусть повышают производительность труда рабочих, покупают дорогие машины, чтобы не платить больше.

      – Так что в итоге? – спрашивает напоследок император.

      – В итоге ваша роль четко обозначена – наблюдать сверху, не влезая в выяснение отношений со стороны государства. Рабочие и предприятие, на котором они работают – это два хозяйствующих субъекта. Пусть учатся разбираться и договариваться между собой, идут на какие-то компромиссы, не рассчитывая на винтовки солдат и жандармов. Вот и вся хитрость. Если они все будут знать об этом, тогда стимулов будет гораздо больше договориться, чем начинать стрелять и потом сесть надолго за кровопролитие.

      Император ушел к семье, а я вернулся в свой флигель и растянулся на кровати. Пришлось ее из двух составлять, чтобы спать вдвоем без особой тесноты.

      Камер-юнкером государь меня согласился сделать, с присвоением звания и новой фамилии.

      Теперь я Сергей Афанасьевич Ржевский, прошу любить и жаловать. Никому не подчиняюсь, кроме императорской четы. Даже цесаревич ниже меня по уровню подчиненности и должен слушаться моих указаний как доктора.

      Правда, я ему ничего не приказываю и не заставляю учиться, не мое это дело. Подлечил вывихнутую при падении с дерева руку и отбитое плечо, заслужив искреннюю благодарность от него и родителей. Теперь помогаю мастерить аэропланы из дощечек и картона, насколько что-то понимаю в аэродинамике. Помог вырезать из жести хорошо цепляющий лопастями воздух винт и теперь вместе с цесаревичем экспериментируем с полоской натурального каучука, используя ее в качестве привода винта.

      Форма на меня пока шьется на заказ, осталось еще пара дней, как я ее надену.

      Однако зря я думал, что это теперь надолго затянется. Это – осмысление последнего нашего разговора.

      Кажется, что самому императору мысль стоять над схваткой и раздавать свои указания понравилась гораздо больше, чем участвовать в ней и получать пинки со всех сторон. Этакий элемент из конституционной монархии, когда правишь и ни за что не отвечаешь.

      Или скорее всего именно мысль о том, что на Ленских событиях сделает себе громкое имя именно тот ненавистный теперь ему и императрице человек, который своим появлением прикончит само самодержавие. И пусть и не специально, но задержит его в России до