Медиго. Ирина Князян

и есть. Точнее, должно быть. – Старик с трудом, превозмогая боль, поднялся на ноги: артрит в последнее время давал о себе знать все чаще. – Люди больше не ходят в церковь. Вы первый человек, который вошел сюда за последние полтора года.

      – Даже как-то не верится. – Микаэл удивлено осматривал пустой храм. – Здесь так красиво. В каком веке он построен?

      – В семнадцатом. Скульптуры ваял сам Баринелли. – Священник с грустью коснулся руки Девы Марии, у статуи которой молился еще несколько минут назад. – Тончайшая работа.

      – Действительно. – Молодой человек подошел ближе к изваянию. – Мрамор как будто светится.

      – Вы тоже заметили? – В глазах старика блеснуло что-то вроде тихой гордости, но этот блеск потух так же быстро, как и возник. – Веками к ней приходили страждущие. Все просили об утешении. И скольким израненным душам она его дала… А сейчас они ее предали.

      Предали? – Молодой человек с интересом рассматривал кроткую улыбку на мраморном лице Мадонны. Свет, который пробивал сквозь голубые витражи соборных окон, придавал ей какое-то особое изящество и, казалось, что статуя вот-вот пошевелится. – Она как живая.

      – Да. Баринелли знал, где располагать свои скульптуры. Люди уходили отсюда просветленными. – Отец Витторио глубоко вздохнул. – У них появлялась надежда.

      – А сейчас?

      – Сейчас? Сейчас надежда им не нужна. Они уже получили все, что хотели.

      – Что вы имеете ввиду?

      – Все изменилось, когда в городе появился этот человек, – Священник поднял со скамьи четки из слоновой кости и стал медленно наматывать их на руку.

      – Какой человек?

      – Он называет себя Люций. Люций Неро. Теперь он глава города.

      – И что плохого он сделал?

      – В том-то и дело, что ничего, – священник печально усмехнулся. – После его появления в городе началось благоденствие. Люди молятся на него, как на нового мессию.

      – Но вам он, похоже, не очень нравится?

      – Вы шутите? Да он воплощение мирового зла, и жители Мегидо просто ослепли, если не видят этого. Или не хотят видеть. – Старик присел на скамью – ему было трудно стоять. – Вы здесь человек новый, вам не понять. Кстати, что вы здесь делаете?

      – Да просто ехал мимо.

      – Направляетесь куда-то конкретно или бежите от чего-то?

      Микаэл усмехнулся:

      – Скорее бегу. Ваш город – просто еще одна остановка. И я не знаю, сколько их еще будет.

      Отец Витторио внимательно посмотрел на незнакомца, стоящего перед ним.

      – У вас проницательные глаза, вы знаете? Никогда таких не видел. Как вас зовут?

      – Микаэл.

      – И от кого вы бежите?

      – Сложно объяснить. Наверное, от себя самого.

      – Ну и как? Получается?

      – Честно? Думаю, нет. Знаете, я вообще редко хожу в церковь, но увидел ваш собор, и почему-то потянуло зайти. – Молодой человек подошел к большому распятию, висящему на стене. – Думал посетить мессу. Возможно, даже получить какие-то ответы.

      – Ответы на что?

      – На вопросы. За последнее время у меня их накопилось слишком много. – Микаэл задумчиво поправил свечу перед распятием. – Я слышал, в храме многие находят то, что ищут. Ведь так, святой отец?

      – Возможно. Зависит от того, что искать.

      – Себя.

      Священник вздрогнул и с удивлением посмотрел на него. В этом молодом мужчине явно было что-то такое, чего он не встречал уже очень давно.

      – Себя найти непросто. У многих на это уходит вся жизнь.

      – Вы нашли?

      – Не знаю. Мне давно никто не задавал таких вопросов. И если честно, я уже и не надеялся, что задаст. В этом городе подобные вещи больше никого не интересуют.

      – Все настолько плохо?

      – И вы еще спрашиваете? Оглянитесь. В храме пусто. Когда люди теряют веру, на ее место приходит тьма. Хотите совет? Уезжайте отсюда, пока можете. Здесь вы точно не найдете своих ответов.

      – Тогда почему вы не уехали?

      Отец Витторио улыбнулся:

      – По морским законам капитан судна не покидает его до самого конца. В церкви, по сути, то же самое. Здесь прошла вся моя жизнь. – Он посмотрел на распятье Христа. – Я не могу предать Его. Он – все, что у меня есть.

      Микаэл подошел к священнику и сел рядом. В глазах старика он увидел такую боль, какая бывает только у людей, потерявших самое дорогое, что у них было.

      – Как вас зовут Падре?

      – Витторио.

      – Знаете, отец Витторио, а я, пожалуй, задержусь здесь. Кто знает, может, мы сможем помочь друг другу.

      – Помочь? – Священник скептически покачал головой. – Этому городу уже никто не сможет помочь. Я стар. Моя жизнь подходит к концу, и за себя я уже давно не переживаю. А вот при мысли о своих бывших прихожанах у меня сердце кровью обливается. Они как зомбированные пошли за этим крысоловом