Сцены частной и общественной жизни животных. Коллектив авторов

играют каждый на своем духовом инструменте; впрочем, от животных у них только головы, тела же вполне человеческие[43]. По той же модели Гранвиль действовал в 1828–1829 годах, когда работал над принесшим ему славу циклом «Метаморфозы нашего времени»[44]; с этих пор люди со звериными головами стали «фирменным знаком» Гранвиля, а свой метод соединения человека и животного, обнажающий звериную природу человека, он начал называть «метаморфозой»[45]. После издания сентябрьских законов 1835 года, вводивших предварительную цензуру на карикатуры, Гранвиль был вынужден переменить сферу деятельности и отказаться от карьеры карикатуриста. Вдобавок карикатуры все-таки считались низшим, непрестижным жанром, карьера же академического художника Гранвилю не удалась (в 1840 году он попытался выставить в Салоне оригиналы двух иллюстраций к вышедшему в 1838 году двухтомнику Лафонтена, но ему отказали, и это стало очень болезненным ударом по его самолюбию). Книжные иллюстрации имели репутацию более благородную, чем карикатуры, печатаемые в газете или в виде отдельных эстампов: престиж автора книги как бы переходил на иллюстратора. Этцель, позвав Гранвиля практически в соавторы, в «соорганизаторы» сборника «Сцены частной и общественной жизни животных», утвердил его в самоощущении «художника-творца».

      Разумеется в живописи XIX века было множество художников-портретистов, которые изображали людей в их натуральном виде; немало было и художников-анималистов, которые изображали животных – не в качестве символов, а опять-таки в натуральном виде[46]. Но сила Гранвиля была в том, что он, в сущности, не принадлежал ни к тем, ни к другим. Этцель в позднем (б.д.; конец 1860-х) письме к приятелю, Огюсту Виллемо, отмечал, что Гранвиль, «помесь Лафонтена с Беранже», парадоксальным образом «гораздо лучше умел разглядеть человека в животном, чем изобразить человека как такового»[47]. Он мог рисовать и просто животных: в «Баснях» Лафонтена 1838 года лишь на некоторых иллюстрациях представлены такие же «кентавры», как в «Сценах», а на других фигурируют вполне обычные звери. По его собственной формулировке, Гранвиль рисовал в «Баснях» зверей и «одетыми», и «на четырех лапах»[48]. Любопытно, что, вероятно, и для «Сцен» сначала предусматривалась такая возможность: в письме Этцелю, написанном в ходе работы над книгой, Гранвиль говорит, что битву насекомых (в рассказе «Снова революция!», открывающем вторую часть) лучше изобразить с помощью метаморфоз, чем просто рисовать животных[49]; значит, решение применять «метаморфозный» метод повсюду было принято не сразу.

      Огромную роль, сыгранную Гранвилем при подготовке «Сцен», Этцель подчеркнул в рекламном проспекте будущей книги:

      В сочинении, которое мы представляем публике, рисовальщик и писатели вдохновлялись одной и той же мыслью: пока Гранвиль рисовал, писатели писали. Всем известен

43

Один из первых биографов Гранвиля Шарль Блан назвал этих гранвилевских людей со звериными мордами «кентаврами наоборот»: у кентавров, как известно, голова была человеческая, а тело – звериное, конское (Blanc Ch. Grandville. Paris, 1855. P. 22).

44

См. подробнее примеч. 30 к тексту «Сцен».

45

Об этом методе и вообще о гранвилевских метаморфозах см.: Renonciat A. Métamorphoses des «métamorphoses» de Grandville // Contribution à L’Œil écrit. Études sur les rapports entre texte et image, 1800–1940. Volume en l’honneur de Barbara Wright, édité par Derval Conroy et Johnnie Gratton, Genève, 2005 (http://www.ceei.univ-paris7.fr/07_ressource/01/document/02.html). Говоря о традиции, на которую опирался Гранвиль, рисуя своих полулюдей-полуживотных, следует непременно назвать имя Гойи, которого создатель «Метаморфоз», по-видимому, хорошо знал; он, между прочим, иллюстрировал первую во Франции статью об испанском художнике, которая появилась в 1834 году в «Живописном журнале» (Magasin pittoresque. 1834. P. 324–325; ср.: Renonciat A. La vie et l'œuvre de J. – J. Grandville. Paris, 1985. P. 118). Помимо портрета Гойи работы Гранвиля, статью сопровождают две «Капричос», из которых одна (Осел-генеалогист), как и все прочие многочисленные Ослы, нарисованные Гойей, находится в несомненном родстве с гранвилевским Ослом-академиком (см. наст. изд., с. 218). Сердечно благодарю за эту подсказку И. А. Доронченкова.

46

Massonnaud D. Le réalisme comme «épizootie»: Pour un réalisme artistique mineur // Animal au XIX^e siècle / Sous la direction de Paule Petitier (http://www.equipe19.univ-paris-diderot.fr/Colloque%20animal/Massonnaud/Massonnaud.pdf); Hardouin-Fugier E. Le peintre et l'animal en France au XIX^e siècle. Paris, 2001.

47

Цит. по: Parménie A., Bonnier de La Chapelle C. Histoire d’un éditeur et de ses auteurs. P. 25.

48

Blanc Ch. Grandville. P. 67–68. Порой Гранвиль совмещал оба принципа даже в пределах одного изображения: так, 18 апреля, 9 и 22 мая 1833 года он поместил в газете «Карикатура» серию литографий «Кабинет естественной истории», где некоторые персонажи имеют человеческое тело и звериную голову, некоторые – наоборот, человеческую голову и звериное тело, а полноценный человек среди них всего один – сам художник, их всех рисующий (см.: Renonciat A. La vie et l'œuvre de J. – J. Grandville. P. 82).

49

BNF. NAF. T. 16954, doc. 193.