Ночной поезд на Марракеш. Дайна Джеффрис

они увидели Ахмеда. Викки радостно помахала ему, но у кузины не осталось сил даже на это. Она уныло плелась сзади, непрерывно жалуясь на внезапную головную боль.

      – И в самом деле, Беа, а можно хоть минуточку помолчать? – раздраженно пробормотала Викки.

      – У меня болит голова. Я не привыкла к такой дикой жаре. Ты могла бы проявить больше сочувствия.

      – Беатрис, я тебе не нянька. Если ты нуждаешься в сочувствии, надо было оставаться в Девоне с тетей Флоранс и дядей Джеком.

      – Надо было. Теперь я жалею, что не осталась, – насупилась Беа.

      Клеманс, мысленно улыбнувшись их перепалке, повернулась к девушкам.

      – Как насчет того, чтобы выпить по чашечке кофе? – спросила она, а когда Викки сообщила, что у Беа болит голова, сочувственно сказала: – Ах, бедняжка! Тогда Ахмед отведет Беатрис домой и купит по дороге аспирин. Беатрис, тебе следует пить побольше воды. Ну а мы с Викки тогда пойдем в «Кафе де Франс». Ну как, вы согласны?

      На площади Клеманс усадила Викки за столик под тентом снаружи кафе, сделала заказ и, когда официант принес на серебряном подносе кофе глясе и миндальные круассаны, стала смотреть, как внучка, поглядывая по сторонам, жадно поглощает миндальное лакомство.

      – Вкуснотища! – Викки сделала глоток кофе и добавила: – И кофе тоже.

      – И все благодаря местному мороженому, которое они туда кладут.

      Какое-то время они сидели молча. Викки, продолжая жевать, разглядывала прохожих. Несмотря на жгучее желание подробно расспросить внучку о ее жизни во Франции, Клеманс чувствовала себя не в своей тарелке. Виктор, о котором она никогда ни с кем не говорила, незримо напоминал о себе, и у нее невольно возникал вопрос: какую часть правды можно открыть без ущерба для себя?

      – Насколько я понимаю, тебе не терпится узнать мою историю, – взглянув на внучку, наконец решилась она. – У нас еще будет на это время.

      Она не успела продолжить, так как к их столику подошел импозантный седовласый мужчина.

      – Прошу прощения за вторжение, – улыбнулся мужчина.

      Клеманс вздрогнула. Она надеялась, что та встреча станет последней.

      – Значит, ты еще не уехал? – ледяным тоном спросила она.

      – Нет, как видишь.

      Она судорожно сглотнула, уповая на то, что он не заметит ее нервозности.

      – Викки, это Патрис Калье. Он француз, как и мы с тобой.

      – Бывший капитан французской армии, – просияв, уточнил он. – Я много лет провел вдали от этих мест, но недавно решил вернуться в Марокко. Утрясти кое-какие дела, так сказать. Викки, весьма рад знакомству. – (Викки слегка наклонила голову.) – А что привело вас в…

      Но Клеманс не дала ему договорить.

      – Так ты у нас теперь фотограф-любитель? – спросила она, заметив висевшую у него на шее камеру.

      Была ли тут связь с теми фотографиями? Неужели была?

      – Ах да. Это мое хобби. Но последние несколько лет я был арт-дилером.

      Клеманс посмотрела на часы и произнесла, не глядя Патрису в глаза:

      – Боже