Анти-Горбачев. Сергей Тамбовский

в Паланге мы с тобой вряд ли тогда отдыхали бы… по крайней мере не в президентском номере.

      – Ну тогда пойдём на процедуры, – развернулась Анна назад, – встречаемся в столовой, да?

      – Встречаемся в столовой, что там у нас сегодня на обед?

      А по окончании лечебных процедур и обеда Григорий Васильевич прилёг отдохнуть в своём представительском номере и ему приснился такой вот странный сон…

      ––

      Яркий летний день, лужайка на задворках его родного дома в деревне Зихново, сам он, в возрасте примерно 15 лет, сгребает скошенное сено в копны, а из-за соседнего стога появляется Маша Симонова, дочка соседа дяди Пети и его первая и безответная любовь.

      – Здравствуй, Гриша, – говорит она, улыбаясь.

      – Привет, Машенька, – так же улыбаясь, отвечает он. – Помогать пришла?

      – Нет, Гришенька, – говорит, продолжая улыбаться, она. – Я пришла сообщить тебе некоторую важную информацию, так что бросай свои вилы и иди за мной.

      Григорий слегка удивляется современной лексике в устах деревенской девочки, но повинуется, и они оба уходят за стог – там, оказывается, стоит сарай из грубо оструганных досок, который не был виден сразу, даже и не сарай, а как всплывает в памяти Романова, павильон. Они заходят внутрь, там в одном конце висит экран, как в кинотеатре, а в другом стоит что-то вроде кинопроекционного аппарата.

      – Кино мне собралась показать? – спрашивает Григорий. – Чапаева?

      – Угадал, – отвечает она, – но полностью – я тебе не «Чапаева» и даже не «Великолепную семёрку» покажу, а сплошную документалку. История России с 1985 по 1991 годы.

      – Почему России? – ухватился за эту оговорку Романов, – наша же страна называется СССР и отдельной истории России вроде бы не должно быть.

      – Это пока СССР, – отвечает Маша, – а дальше будет Россия. Ты вопросы пока не задавай, а посмотри, что тебе тут приготовили. А потом определимся…

      И она щёлкнула какой-то кнопкой, одновременно прикрыв дверь в сарай – на экран спроецировалось название «Перестройка и гласность в СССР», а затем пошла хроника… Романов честно досмотрел её до самого конца, до декабря 91 года, спуска флага СССР и передачи ядерного чемоданчика Ельцину, а потом спросил:

      – Это что, всё так и случится?

      – Абсолютно, – подтвердила Маша, – если ты не примешь некоторые меры.

      – А со мной что будет? Тут про это ни слова нет.

      – Про тебя могу так рассказать, в хронику, извини, не вошло. Из Политбюро тебя выведут в июне 85-го, да, это через три месяца случится, из ЦК КПСС исключат в августе того же года. И будешь ты дальше жить на заслуженной пенсии до самой смерти.

      – И когда же смерть моя наступит, ты знаешь? – решил выяснить всё до конца Романов.

      – Знаю, конечно, в 2005-м… ну что, нравятся тебе такие перспективы?

      – Не нравятся, – потряс головой Романов, – а я могу что-то изменить?

      – Ясное дело, можешь, – засмеялась Маша, – иначе для чего бы мы тут