Ниенна. Берендеево проклятие. Наталья Борисовна Русинова

с кровью Харальда, которую можно было пробудить заклинанием и сличить с той, что текла в жилах Ингвара. Спустя четверть часа стало ясно: да, родственные связи между двумя мужчинами определённо есть.

      – Я думаю, прадед, – вынес вердикт Рейван, склонившись над осколками стеклянного шарика, потемневшего от времени и покрытого бурыми пятнами. – А красавица эта, стало быть, прабабка твоя. Я знал, что у Харальда оставалась молодая жена на сносях, и хотел её навестить, как только дадут очередной отпуск от службы. Но степняки тогда как с цепи сорвались, половину года их от ближайших селений гоняли почти ежесуточно. Когда наконец удалось вырваться и поехать к его родне, оказалось, что поместье они продали и укатили куда-то на север.

      Ингвар помолчал, словно собираясь с мыслями, а затем спросил:

      – Каким он был?

      – Охочим до весёлых шуток, – рассмеялся декан. – Мы как-то по лету в одной из деревенек квартировались, раздобыли тайком от командира бражки целый кувшин, а из закуски – ломоть хлеба с сыром, меньше, чем лялечкина ладошка. Ну, и захмелели вмиг, много ли двум молодым дуракам надо? Затаились в стогу сена и ветер вызывали, чтобы на покосе девкам подолы позадирал… Точнее, я вызывал, потому как сила его только под огонь и была заточена, а мы легенду свято блюли. Но придумал эту шалость Харальд. Девки, не будь дуры, живо вычислили, откуда свистит. Окружили стог с граблями наперевес, глазищами гневно сверкают, косы растрёпанные по плечам вьются, хороши – глаз не оторвать! Обещали сначала нажаловаться командиру за учинённое бесчестие, затем граблями по хребтине отходить. Настоящие, мол, аристократы в королевском дворце на балах пляшут, а не честных девиц смущают, в стоге сена прячась! Пришлось кошель развязывать да за молчание платить, с десяток серебрушек плутовкам раздали. Ну да ничего, мы к ним потом ещё полторы седмицы по ночам бегали…

      Рейван поперхнулся, сам себя одёрнул и уточнил:

      – Но всё это было до женитьбы Харальда на твоей прабабке, ты не подумай плохого!

      Ингвар, судя по виду, и не собирался – его лицо тоже расплылось в улыбке.

      Разговор продолжался до самого утра. Хорошо, как чуяли, оставили малыша Йохана на попечении Герды, что обещалась и покормить названного «племянника», и спать уложить, если понадобится. Ниенну саму разморило после третьей кружки ягодного чая, даже колыбельной не понадобилось. Её убаюкали тихие мужские голоса, к которым она в итоге перестала прислушиваться. Свернулась калачиком в огромном кресле, как в детстве, в отцовом поместье, и задремала.

      И проснулась на рассвете от дымно-сладкого запаха потухших свечей. Чья-то заботливая рука накрыла её колючим шерстяным одеялом, от которого чесался кончик носа. Она тоненько чихнула в ладошку и открыла глаза.

      Ингвар с магистром Рейваном сидели у окна, только тёмные силуэты голов торчали над спинками стульев. За стеклом тянула заунывную песню вьюга, слева тихонько потрескивал камин, и свет от почти прогоревших угольков ни капли не рассеивал тёплую бархатистую тьму кабинета.

      Тьма