Судьбы моей калейдоскоп. Людмила Яковлева

известном анекдоте: Мужчины хвастаются своими женами. Один восхваляет фигуру, другой – бюст и так далее. А последний говорит: «А у моей жены глаза голубые-голубые». Все вопросительно и удивленно поворачиваются к нему: «Ну и что?» – «Как что, а остальное – попа!». Да, у нашей медсестры были чудные, небесной синевы голубые, чуть навыкате глаза, а остальное… Она была кругленькая, аппетитная и соблазнительная. У нее также была относительно тонкая талия, но наши сотрудницы категорически запрещали ей надевать поясок. Потому что, если она надевала поясок… идти с ней рядом не было никакой возможности. Все мужчины выстраивались в ряд и шли за ней.

      Так вот, Жорочка на вторую медсестру не обращал никакого внимания – больших женщин он боялся. Но в присутствии первой он дрожал от вожделения, как осиновый лист. Я не сказала, что Жорочка был сексуально озабочен. Жена ушла от него по неизвестной мне причине, а другие варианты также не всегда ему удавались. Но наша медсестра действовала на него неотразимо. Однажды на политучебе, когда мы всем отделом сидели в конференц-зале, Жорочка вдруг с горящими глазами поднялся и, шагая по ногам, стал пробираться на свободное возле нашей медсестры место. Так как это была политинформация, то ни докладчик, ни все остальные и не думали вникать в содержание говорившегося, все с интересом и сочувствием наблюдали за Жорочкой. Он уселся рядом со своим объектом, прислонился к ней через подлокотник, а потом, через несколько минут, поднялся уже совершенно равнодушный и опять, шагая через ноги, вернулся на свое место.

      Жорочка знал, что я с большой симпатией отношусь к нему. Часто он делился со мной своими сексуальными фантазиями. Он любил приходить в ординаторскую нашей лаборатории и, используя латынь, обсуждать со мною сексуальные проблемы. Однажды при этом присутствовал другой доктор. Он очень заинтересовался нашей беседой, с участием поворачивал голову к каждому собеседнику, а в заключение сказал: «Я не понимаю, о чем вы говорите, но чувствую, что о чем-то матерном».

      У нас с Жорочкой было две-три общих работы. Как-то он пришел ко мне обсудить очередную совместную статью. Может быть, вы складываете свои бумаги в аккуратную пачку, листок к листку, да еще кладете все в папку. Жора никогда этого не делал. Ось каждого листка его рукописи всегда была повернута под небольшим, 10–15 градусов, углом к предыдущему, а в итоге получалась растрепанная, неаккуратная пачка. Он пришел, прижимая одной рукой к груди эту кучу бумаг. Жорочка всегда так ходил. В лаборатории было время чая, все сидели в бытовке. Жорочку также усадили, дали чаю и выделили чьи-то бутерброды. Он же уставился на свою любимую медсестру и стал оделять ее неуклюжими, но весьма откровенными комплиментами. Я выпила свой чай и пошла в ординаторскую, ожидая, когда Жорочка закусит и присоединится ко мне. Прошло несколько времени, а Жорочки все нет. Вдруг раздался сильный грохот, как будто упал стул или даже стол. Потом истошный, на всю лабораторию, вопль второй медсестры: «Людмила Александровна! Когда к