Мальчик и танк. Иосиф Ионович Дик

Чернявый парень с круглыми голубыми глазами подкрутил на бинокле окуляры и уставился на берег.

      – Вам кто нужен? – спросил он. – Тот, что длинноногий, как цапля, или пузатый?

      – Нам оба, оба нужны! А может, ты их и по фамилии назовешь?

      – Я у них фамилии не спрашиваю, – усмехнулся Фёдоров. – Без паспорта на тот свет отправляю.

      – Вот и двоечку заработал! – наставительно сказал бородатый. – Врагов своих надо знать. – И, недовольно взяв у чернявого бинокль, протянул его другому партизану. – А ты что нам, Горегляд, ответишь?

      Курносый хлопец в кепке набекрень долго вглядывался в стекла и наконец сказал:

      – Тот, что цапля, – самая главная шишка в Севастополе – полковник Карл Эрхард, а пузатый – начальник укрепрайона – майор Харман!

      – Молодец! Дай дневник, пятерку тебе! – похвалил хлопца бородатый и обернулся к партизанам: – Значит, так: берем Эрхарда у водопада. Запомните, живьем! Будем его обменивать на Бычко!

      – А вы думаете, он еще жив? – с тревогой спросил Фёдоров.

      – По последним сведениям – жив! – сказал Гаевой и снова взглянул в бинокль. – М-да… Идут эти голубчики и не чешутся… А ведь скоро десант!

      II

      – Я вас предупреждаю: русские готовят морской десант для высадки в вашем районе…

      – Это кто, арестованный сообщил?

      – От него ни слова не добьешься. Нам удалось расшифровать одну радиограмму…

      Уже тронулась по весне первая зелень, и в прозрачных ручьях, перепрыгивающих через прибрежную гальку, на миллионы ослепительных искр рассыпалось добродушное теплое солнце.

      Полковник Эрхард шагал по звенящей гальке вдоль береговых укреплений. Это был типичный немец – блондин, с неглубокой ямочкой на подбородке, высокий, тонконогий, в новенькой форме.

      – …Наше положение в Крыму очень серьезное, – продолжал он, обращаясь вполголоса к идущему рядом с ним майору Харману. – Мы отрезаны. Единственная связь у нас с тылом только морем. Русские рвутся в Крым со стороны Перекопа и Керчи.

      Пенный накат взлетал на песчаную полоску и, постепенно теряя свою силу, тонкой прозрачной пленкой подкатывал к сапогам.

      Солдаты тянули колючую проволоку, рыли траншеи, перемешивали лопатами цементный раствор в ящиках и складывали из камней доты. Потные, осунувшиеся, изредка перебрасываясь какими-то фразами, они работали механически и безучастно.

      – Неприятные сведения… – Харман на секунду остановился, судорожно сглотнул слюну. Толстое лицо его покрылось бисеринками пота. И вдруг, увидев курившего на камешке пожилого солдата со шрамом на щеке, он закричал: – Встать, каналья!..

      Солдат проворно вскочил с камня и, пробормотав: «Простите, герр майор!» – ухватился за лопату.

      Полковник Эрхард щелкнул портсигаром, протянул его Харману и прикурил сигаретку от зажигалки-пистолета.

      – Успокойтесь, Харман, – сказал он. – Дело не так уж безнадежно, как может показаться на первый взгляд. На днях в Севастополь придет большой транспорт с оружием, и нам надлежит соответственно подготовиться к десанту русских.

      – Герр полковник, мы уже много лет знаем друг друга… Можно вас доверительно спросить?

      – Пожалуйста!

      – Зачем нам нужен Крым?

      – Предполагаю, что наша оборона Крыма – это борьба за границы Германии. Русские уже в Румынии. И когда они ворвутся в Германию, пощады не будет никому…

      При слове «никому» Эрхард обернулся.

      За ним шагал крепкий двенадцатилетний мальчуган с русой челкой на лбу в ладно скроенной офицерской форме, в портупее, с пистолетом на боку.

      У Хармана по лицу скользнула искренняя улыбка, и он растроганно сказал:

      – Боже, как он похож на свою мать. Глаза, рот…

      Полковник сжал локоть Харману, и тот сразу умолк.

      Но мальчик, игравший с набегающей волной, видно, почувствовал, что разговор зашел о нем, и приветливо кивнул взрослым.

      Полковник подсунул свою ладонь под мышку и задорно крикнул:

      – А ну-ка, Курт, начнем?

      Мальчик моментально подскочил к отцу, который сразу повернулся к нему спиной, и чиркнул мизинцем по его ладони.

      – Угадай, каким? – Он растопырил под отцовским носом все пять пальцев.

      – Указательным!

      – Нет, – засмеялся Курт. – Давай сначала.

      Полковник с грустной нежностью посмотрел на сына и обнял его за плечи.

      III

      Они мчались по весенней горной дороге и снова играли в эту незамысловатую игру на пальцах.

      Длинноносый «хорьх» с сафьяновой обивкой на сиденьях стремительно брал крутые повороты и подъемы. За ним неотступно следовал грузовик с автоматчиками.

      Сидя рядом с шофером, полковник Эрхард мчался туда, куда указывали дорожные