Ариадна Стим. Механический гений сыска. Тимур Евгеньевич Суворкин

он только там поместился? – Я заглянул внутрь, не находя, впрочем, ничего интересного.

      – Да что тут помещаться, он и до болезни как воробушек был, – откликнулась квартирная хозяйка, и ее голос вдруг задрожал. – А как слег, то и вовсе уже и пить, и есть перестал.

      Я сверился с записями.

      – Десять дней тому назад Константин Меликов слег с нервной горячкой, верно? Вам известно, что послужило причиной припадка?

      Хозяйка только грустно покачала головой:

      – Кто же знает-то? За обедом еще с Костей виделись, он у меня столовался, щей две тарелки съел, такой у него аппетит был, да все хвалился, как он вечером на благотворительный бал пойдет, да на попечителя какого-то вживую смотреть. Я таким счастливым его и не видела никогда. А на следующий день, как к нему за оплатой комнат зашла, он в бреду уже лежал, даже с кровати подняться не мог. Так все семь дней и метался. Я уж его кормила как могла, пыталась капли сердечные давать, да вы́ходить не смогла. – Женщина с тяжелым вздохом опустила голову. – Костя, он такой хороший был всегда. Добрый. За что ему такая смерть?

      – Вы нашли тело три дня назад? – Я вновь сверился с показаниями.

      – Да, пришла утром с лекарствами, вижу: дверь открыта, а его нигде нет, только возле кровати футляр лежит от его контрабаса, и из него край тряпочки торчит. Такого же цвета, как у Кости ночная рубашка. – Хозяйка всхлипнула. – Я защелки открыла, а там он лежит. Мертвый. И лицо у него страшное такое, будто он самого Сатанаила увидел.

      Хозяйка широко перекрестилась и покачала головой.

      – Я и сама от его вида чуть богу душу не отдала, хорошо еще на крик соседи прибежали, иначе бы и не знаю, что со мной теперь было.

      – За время болезни к нему кто-нибудь приходил? Или, возможно, ему были угрозы? Или в бреду он говорил что-то важное?

      Квартирная хозяйка лишь отрицательно покачала головой, и когда все вопросы закончились, я отослал ее прочь, после чего осмотр комнат продолжился.

      – Есть мысли? – спросил я Ариадну, проверяя, какие выводы может сделать механический мозг.

      – Футляр, в котором нашли жертву, явно принадлежит имеющемуся в доме контрабасу. Царапины от ногтей или следы других попыток выбраться из него отсутствуют, что говорит нам о том, что учителя положили в него уже после смерти. Об этом же свидетельствуют пружинные защелки футляра, которые не могли бы защелкнуться самостоятельно.

      Я довольно улыбнулся: логических ошибок в словах машины не было.

      – Однако, Ариадна, остается один вопрос. Кто положил его тело внутрь?

      – Очевидно, человек, которого Меликов так сильно боялся при жизни.

      Я с уважением посмотрел на сыскную машину – соображает.

      – Дай мне аргументацию. – Я решил до конца проверить ее логику.

      – Я исхожу из того, какую информацию дал Бедов о покойном. Меликов постоянно носил поднятый воротник – раз, темные очки – два, даже садясь на извозчика, он всегда приказывал поднимать верх – три.