Белокурая гейша. Джина Бакарр

распорядку и… правилам.

      – Правила? – Я скорчила гримасу, потому что подчинение правилам всегда давалось мне с большим трудом, ведь у меня не было матери, которая направляла бы мои шаги. – Что еще за правила?

      Немного подумав, Марико разразилась тирадой, от которой у меня голова пошла кругом:

      – Гейша должна просыпаться по утрам не позднее десяти часов, заправлять постель, убирать в комнате, омывать свое тело, обращая особое внимание на зубы и драгоценную щелочку между…

      – На что? – Мне никогда прежде не приходилось слышать этого слова, поэтому оно шокировало меня, но и возбудило мой интерес к подчинению правилам чайного дома.

      – Ну, ты знаешь… на ту, что внизу. – Она указала себе между ног. Я кивнула, и она продолжила: – Следить, чтобы прическа была должным образом закреплена…

      Я ахнула, заинтригованная этим требованием, а Марико все говорила, не переводя дыхания:

      – Ухаживать за волосами, возносить молитвы богам, кланяться окасан и своим сестрам-гейшам, завтракать побегами и корнями бамбука…

      – И это все, что вы получаете на завтрак? – осмелилась я спросить.

      Поколебавшись немного, Марико качнула головой. Я улыбнулась. Итак, она просто поддразнивала меня. Ее игривое настроение удивило меня. Я подумала, что с ней жизнь в доме гейш будет веселой.

      Между тем моя собеседница продолжала:

      – Гейше нужно тщательно следить за тем, чтобы краска для лица не забилась под ногти или не попала на мочки ушей. Волосы у нее всегда должны быть чистыми и без запаха, так как это считается позором, а еще она должна мыться в общественной бане до трех часов. Кроме того, ей нельзя фамильярничать со слугой мужского пола, который носит за ней лютню, чтобы у людей не сформировалось ложное представление о характере их отношений.

      – Боюсь, своим поведением я уже произвела ложное впечатление на вашу окасан, – произнесла я, поднимаясь на ноги. Движения мои были порывисты и не слишком грациозны. Научусь ли я когда-нибудь походке как у гейш? – И та девушка, Юки-сан, она тоже меня невзлюбила. – Я скатала свои отрезанные волосы в комок и перевязала его лентой от своего кимоно. Теперь у меня не было пояса, чтобы удерживать его полы запахнутыми и скрыть наготу, но еще более я ощущала свою обнаженность оттого, что лишилась волос.

      – Юки-сан не желает тебе зла, – отозвалась Марико, очень удивив меня этим замечанием.

      – Как ты можешь так говорить? Посмотри только, что она сделала с моими волосами! – Я подняла выше свои отрезанные пряди, не понимая, отчего Марико вздумалось защищать мою обидчицу.

      – Она очень напугана, Кэтлин-сан. Если она не станет гейшей, то не сможет возвратить долг.

      – Долг?

      – Родители продали ее одному человеку, который покупает маленьких девочек за большие деньги. Она должна заработать эту сумму, став гейшей.

      – Это не оправдывает того, как она поступила со мной, Марико-сан, – перебила я девушку.

      Марико склонила голову:

      – Все верно, Кэтлин-сан, но, если она не станет гейшей и не найдет