В цель! Канонир из будущего. Юрий Корчевский

услышал твои сказки – двери были прикрыты неплотно. Оказывается, ты искусный рассказчик и можешь неплохо зарабатывать, рассказывая на площади сказки народу.

      – Господин, я зарабатываю на жизнь другим.

      – Откуда ты, чужеземец?

      – Из Московии.

      – Ты неплохо говоришь на нашем языке. Где научился?

      – В плену у татар был, поневоле выучил.

      Визирь быстрым шагом подошел ко мне, взялся за левое ухо, осмотрел.

      – Ты лжешь! Крымчаки рабам вставляют метку в ухо.

      – Великий визирь, разве я сказал, что был у крымских татар? Я был пленен и два года провел в Казани, в Казанском ханстве.

      – Оно уже давно пало и теперь собирает объедки со стола царя Ивана, прозываемого у вас Грозным. Сбежал или выкупили?

      – Нет. Хан самолично отпустил и дал перстень, как пропуск.

      – И где же он?

      – Не смог сохранить – слишком много событий потом произошло.

      – Чем занимался в плену?

      – Лекарем был, в том числе – пользовал членов семьи хана.

      Визирь покачался с носка на пятку, раздумывая.

      – Пойдешь со мной.

      Джафар шагнул вперед.

      – Нет, чужеземец.

      Я покорно пошел за визирем. Впереди него, с обнаженными саблями, шли двое янычар, затем сам визирь, и я замыкал шествие.

      Мы зашли в большую комнату. Янычары остались снаружи – у дверей. Визирь уселся на гору подушек, милостиво кивнул мне. Я тоже сел на толстый ковер. Неудобно – отвык я уже сидеть, скрестив ноги. Поерзал.

      Визирь уловил мое движение, хлопнул в ладоши. Сзади беззвучно возник слуга и с поклоном поставил мне низкую скамейку. Я с удовольствием пересел на нее.

      – Я осведомлен, что операцию дочери делал ты – Джафар лишь помогал. И, как рассказали служанки, сам бы он сделать ничего не смог – даже руки дрожали. Кто научил тебя искусству врачевания?

      – О великий визирь! Меня много носило по свету. Я был в Швеции, Англии, Франции, Венеции…

      Я не успел продолжить, как визирь вскочил, лицо его исказила гримаса бешенства.

      – Не напоминай мне о Венеции! Ты разве не слышал, что их эскадра разбила наш флот не далее как одну луну назад?!

      Я вздрогнул. Откуда же я мог знать об этом? Я тогда еще плыл на корабле в Стамбул, а здесь я как-то не интересовался военной и политической жизнью.

      Визирь прошелся по ковру, успокоился, снова уселся.

      – Продолжай.

      – Везде, где я только ни был, учился лечить людей, был у лучших лекарей и сумел перенять у них самое передовое.

      – Ты действовал, как истинный осман. Мы тоже перенимаем у покоренных народов самое лучшее. Ты бы хотел остаться здесь? Конечно, если примешь ислам.

      Я похолодел. Откажусь – неизвестно, что последует за моим отказом. Соглашаться же не хочу. Я православный христианин и веру менять не собираюсь. Одно дело – съездить в чужую страну, заработать, – даже пожить какое-то время, и совсем другое – сменить веру и покинуть родину навсегда.

      Визирь усмехнулся.

      – Вижу