Повелитель душ. Таня Лаева

вала чувство отвращения к его ничтожной персоне.

      Такие, как он, никогда не смотрят мне в глаза… да и не только такие.

      – Я вас слушаю.

      Он мялся, а я ненавидел его, ненавидел эту чертову работу, ненавидел этот греховный город, который прогнил до самых глубоких корней отравленных людскими испражнениями деревьев.

      – Вы начнете говорить, мистер Фрик?

      – Говори, мужик, или проваливай!

      Клиент встрепенулся от громогласного возгласа моего грозного помощника, Энтони Сантаны, ссутулился еще сильней и затараторил гнусавым мерзким фальцетом, словно ему кто-то зажал его крохотные яйца.

      – Сэр… есть одна женщина…

      – Какой к черту, сэр?! – взревел Тони, – Ты не знаешь, как обращаться к хозяину?

      Ненавижу этот день…

      Сегодня было особенно много влюбленных идиотов, готовых продать свою душу за дешевых подстилок, которые не стоили и серебряника. И сейчас передо мной убивался этот выблевок с сальными волосами. Зазнобой этого несчастного была настоящая прожженная шлюха, которая изменяла ему направо и налево, в том числе, с его родным братом. И я уже предвкушал встречу с ними по окончанию их никчемных жизней.

      – Простите, господин Самаэль. Понимаете, я люблю ее и на все готов, чтобы она была рядом…

      Он продолжал свой сопливый монолог, от которого у меня разразилась настоящая мигрень, которая волнами одолевала мой распаленный мозг, презирающий всю комедию происходящего каждый ненавистный день.

      – Майк, он последний на сегодня… потерпи немного… – умолял мой верный слуга.

      Я ненавидел это слабое тело, которое с трудом выносило мою сущность. И каждый раз под вечер я страдал головными болями, переваривая то дерьмо, которым насытил меня сегодня мой пост.

      Любовь… любовь должна быть восьмым смертным грехом. А женщины, эти развратные блудницы, должны попадать в ад по умолчанию.

      Сантана протянул отчаявшемуся обреченному бедняге чернильницу, в которую он опустил свой указательный палец, вздрагивая при его проколе и наполняя своей кровью сосуд из черного хрусталя.

      – Подписывай.

      Взяв в дрожащую кисть перьевую золотую ручку и макнув в темно-красные чернила, он занес ее над проклятой бумагой дрожащими безысходными пальцами и поставил свою маленькую ничтожную закорючку.

      – Босс…

      Сантана поднес мне новоиспеченный контракт, приколотый к черной бархатной планшетке. Я не знаю, что на меня нашло в тот момент, но я отшвырнул греховные листы и поднялся из-за массивного стола.

      – Ты хоть соображаешь немного, на что ты обрекаешь себя ради этой шалавы?! Неужели ты настолько слеп или ничтожен?!

      – Я… я… господин…

      Мой голос был угрожающим, но ровным, уверенным, я никогда не позволял себе выходить из себя. Мои демоны были всегда в шипастом ошейнике, на коротком поводке, под строгим контролем

      – Убирайся прочь, гнида!!! Убирайся, пока я не передумал!!!

      – ПШЕЛ ВОН!!! ТЫ ОГЛОХ?!

      Мой помощник рявкнул, и пятки зачем-то спасенного мной вспотевшего от страха слизняка засверкали прочь из душного помещения, стены которого начали тлеть, наполняя его воздух запахом серы.

      – Майкл, что случилось? – тихо и ровно спросил Сантана.

      – У меня больше нет сил выносить это дерьмо… мне надо забыться. Едем в казино.

      ******************************************

      Николь.

      Как же я ненавижу свою работу…

      Я сидела в аудитории, мягко говоря, не особо престижного колледжа искусств и проверяла эссе нерадивых студентов, которых больше никуда не взяли, кроме как в эту дыру.

      И ради этого ты потратила столько времени и сил, Ники… ты гробишь свою и без того никчемную конченую жизнь.

      Я работала учителем литературы в самом зачуханном колледже Лос-Анджелеса. Я! Я искусствовед по образованию проверяла бред сивой кобылы, написанный своими недалекими учениками.

      Я, конечно, понимаю, что "Божественная комедия" Данте – не самое легкое произведение… но как можно писать, что это о приключениях Бо… я даже повторить это не могу! Ники… тебе надо снизить планку либо уйти… никому, кроме тебя это не интересно и не нужно. Ты просто убиваешь себя и унижаешь свое достоинство…

      Моего плеча коснулась горячая твердая ладонь и мягко сжала его, слегка поглаживая и скользя к лопаткам, посылая к вискам предательскую дрожь и жалящие мелкие мурашки.

      – Миссис Уайт, у меня к вам вопросы по эссе.

      Я подскочила со стула и взглянула на дверь, отпрянув от своего самого страшного ночного кошмара.

      – Я запер на ключ… я так соскучился, детка… это мука – смотреть на тебя всю пару и не касаться.

      Да. Один единственный раз я позволила себе слабость в этой самой аудитории во время индивидуального разбора итоговой работы… и ни с кем иным, как сыночком директрисы этой богадельни…

      Всего