История войны 1814 года во Франции. Модест Богданович

18 000 человек.

      – Русский офицер не станет говорить вздора: слова мои – настоящая истина. Впрочем, вы можете спросить о том других пленных.

      – Если это правда, то, по чести, одни русские умеют так жестоко драться. Я прозакладывал бы голову, что вас было по меньшей мере 18 000.

      – Однако же мы разбиты, и я в плену.

      – Это ничего не значит. У вашего императора в плену до пятидесяти лучших моих генералов, которые вам ни в чем не уступят. Хотя в победе моей нет большой чести, потому что войска мои дрались с вами целый день, однако же последствия дела для меня важны: сегодня я разбил вас, завтра уничтожу Сакена, в четверг авангард Витгенштейна, в пятницу нанесу Блюхеру такой удар, от которого ему не опомниться, а потом на Висле предпишу мир императору Александру.

      – Дело довольно трудное, – возразил Полторацкий.

      Затем Наполеон завел разговор о войне 1812 года и сознался, что Кутузов обманул его своим фланговым маршем. Но когда дошла речь до пожара Москвы, то он, рассердясь не на шутку, сказал:

      – Сжечь столицу – варварская мысль, пятно для вашей нации. Я брал Берлин, Мадрид, Вену, и нигде этого не случалось.

      – Русские не раскаиваются, а восхищаются последствиями своих дел.

      Наполеон, топнув ногой, приказал пленному выйти вон, но вслед за тем опять

      потребовал к себе, осыпал похвалами и вдруг спросил:

      – В каком числе русская гвардия? Как сильна ваша армия? Где ваш государь? Где генерал… и проч.

      На все такие вопросы Полторацкий отвечал: «Не знаю».

      – Я хотел бы иметь удовольствие побеседовать с вами, но ваш ответ «не знаю» меня останавливает.

      Полторацкий объяснил, что расположение армии есть тайна, которую не позволяют ему нарушать присяга государю и долг отечеству.

      Наполеон, снова потеряв терпение, вторично выслал пленного из комнаты и приказал отправить его в Париж и иметь за ним особенное наблюдение¹³.

      За ужином, на котором кроме Олсуфьева были Бертье, Ней и Мармон, Наполеон, обрадованный одержанной победой, сказал:

      – От чего зависит судьба государств! Если завтра мы будем иметь такой же успех над Сакеном, то неприятель уйдет за Рейн скорее, нежели пришел сюда, и я буду опять на Висле.

      Заметя, однако же, что такие порывы не находили сочувствия в его сподвижниках, Наполеон прибавил:

      – И я помирюсь на том, чтобы Франция сохранила свои естественные границы¹⁴.

      Еще до окончания дела при Шампобере Наполеон послал несколько офицеров генерального штаба в Мо, к маршалу Макдональду, с извещением об одержанной победе и с приказанием наступать против преследовавших его союзных войск. В сумерки главная квартира французской армии расположилась в Шампобере. Гвардия с частью дивизии Рикара встала биваками на поле сражения; дивизии Лагранжа с кавалерией Бордесуля и Думерка – близ Этожа, а Нансути с двумя гвардейскими кавалерийскими полками (dragons et lanciers de la garde) и с одной бригадой дивизии Рикара двинулся к Монмиралю и прогнал