Охота на светского льва. Стефани Лоуренс

говори глупостей!

      Доулиш жалостливо посмотрел на него:

      – Глупости, значит? Вы ведь понимаете, что это первая женщина, которой вы вообще показали своих лошадей?

      Гарри высокомерно вздернул бровь.

      – Это первая женщина, которая проявила к ним интерес!

      – Ха! Можете складывать оружие, хозяин: с вами все кончено.

      Гарри обратил глаза к небу:

      – Если хочешь знать, она никогда прежде не была на скачках, ей стало любопытно – и ничего более.

      – Ага. Это вы так говорите. – Доулиш бросил долгий подавленный взгляд на стройную фигуру у стойла Крибба. – А я вам говорю, что вы можете придумывать любые оправдания, финал будет таким же.

      Скорбно покачав головой, Доулиш удалился, бормоча что-то неразборчивое себе под нос.

      Гарри не знал, плакать ему или смеяться. Он оглянулся на молодую женщину, которая нежно шептала какие-то глупости на ушко его любимому жеребцу. Если бы не толпа, в которой они должны были вскоре оказаться, он, возможно, и согласился бы разделить пессимизм своего преданного слуги. Но на ипподроме, в окружении множества людей, он в безопасности.

      Гарри подошел к Люсинде:

      – Если отправимся сейчас, то успеем к первой скачке.

      Она выразила улыбкой согласие и положила ладонь на его руку.

      – Та лошадь, о которой вы говорили, Пушинка, бежит сейчас?

      Гарри улыбнулся и покачал головой:

      – Нет, во второй скачке.

      Люсинда обнаружила, что яркая чистая зелень его глаз – словно нежные просторы лугов по весне – захватила ее; с невольным трепетом леди изучала их, силясь понять, что ее спутник чувствует и о чем думает. Его губы дрогнули, и он отвернулся. Люсинда заморгала, когда они вместе вышли на яркий солнечный свет, и спросила:

      – Ваша тетя упоминала, что вы управляете конезаводом?

      Его губы обворожительно изогнулись в гордой улыбке.

      – Да, конезаводом Лестер.

      Ободренный ее интересом, Гарри пустился в длинный красочный рассказ о трудностях и успехах своего предприятия. Хотя он и не сказал этого прямо, Люсинда догадалась, что конезавод – самое блестящее достижение Лестер и любимое семейное дело.

      Они подошли к тентам, окружающим скаковой круг, когда лошадей, участвующих в первом забеге, вывели к стартовому барьеру. Все, что Люсинда могла разглядеть, – это море спин зрителей, которые все как один сосредоточились на происходящем.

      – Пройдемте на трибуну, оттуда лучше видно.

      Мужчина в полосатом жилете бдительно охранял вход на огороженную канатами арену перед большой деревянной трибуной. Люсинда заметила, что, настойчиво требуя билеты у других опоздавших, он только слегка улыбнулся и дружески кивнул Гарри, пропуская их. Гарри помог ей подняться по крутым ступенькам у края досок, служивших в качестве скамеек, но не успели они найти свободные места, как протрубил рог.

      – Стартовали! – Слова Гарри эхом отозвались в сотне возгласов вокруг них; зрители единым слитным движением подались вперед.

      Люсинда послушно повернулась и увидела, как лошади плотной стеной помчались