Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой. Фрэнсис Элиза Ходжсон Бёрнетт

очень хорошая вещь. Пусть на свежем воздухе попрыгает – ноги и руки у неё окрепнут и гибче станут».

      Мэри попробовала и убедилась, что ни в руках, ни в ногах у неё особой крепости нет. Сначала у неё ничего не получилось, но прыгать ей так нравилось, что она не желала сдаваться.

      – Оденься да беги попрыгай на воле, – посоветовала Марта. – Матушка велела тебе сказать, чтобы ты побольше на воздухе была, даже когда дождь, только оденься потеплее.

      Мэри надела пальто и капор и перекинула скакалку через руку. Она уже открыла дверь, чтобы выйти, но вдруг остановилась и обернулась.

      – Марта, – сказала она, – это ведь было твоё жалованье. Твои два пенса. Спасибо тебе.

      Она произнесла эти слова без улыбки: ведь она не привыкла благодарить или замечать, что для неё что-то делают.

      – Спасибо.

      И она протянула Марте руку: она не знала, как ещё выразить благодарность.

      Марта неловко пожала ей руку, словно и она не привыкла к таким жестам, а потом рассмеялась.

      – Ну и чудная ты! – воскликнула она. – Совсем как старушка! Будь на твоём месте Лизбет Эллен, она бы меня поцеловала.

      Мэри ещё строже взглянула на неё:

      – Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала?

      Марта снова рассмеялась.

      – Нет, – отвечала она. – Будь ты другой, ты бы сама захотела. А так что ж! Беги-ка на двор и попрыгай!

      «Мистрис Мэри» вышла из комнаты с чувством неловкости. Странные люди йоркширцы, а уж Марта всегда была для неё загадкой. Сначала она ей не понравилась – но теперь совсем наоборот!

      Скакалка была просто чудо! Мэри прыгала и считала, считала и прыгала, щёки у неё разгорелись, и она развеселилась, как никогда. Солнце сияло, дул лёгкий нежный ветерок, донося запах свежевскопанной земли. Мэри поскакала вокруг фонтана, потом по одной дорожке, по другой… Наконец она доскакала до служб и увидела Бена Везерстафа – он копал землю и беседовал со своей малиновкой, которая вертелась у его ног. Мэри поскакала к нему – он поднял голову и как-то странно взглянул на неё. Мэри обрадовалась, что он её заметил. Ей не терпелось показать ему, как она прыгает.

      – Ну и ну! – воскликнул Бен Везерстаф. – Честное слово, может, ты всё-таки ребёнок и в жилах у тебя течёт молодая кровь, а не скисшее молоко? У тебя даже щёки раскраснелись. Вот это да! Ни за что бы не поверил, что ты на такое способна!

      – Я раньше никогда не прыгала через скакалочку, – сказала Мэри. – Я только учусь. Но уже могу пропрыгать до двадцати.

      – Так и держи, – посоветовал Бен. – Это не худо для девицы, которая до того с язычниками жила. Глянь-ка, как она на тебя смотрит! – И он кивнул на малиновку. – Она за тобой вчера летела. И сегодня полетит. Ей смерть как хочется узнать, что это у тебя в руках. Она скакалки никогда не видала. Э‐эх, – и он затряс головой, глядя на птичку, – погубит тебя любопытство, подружка, если ты вовремя не остережёшься!

      Мэри обскакала все огороды и все фруктовые сады; время от времени она останавливалась отдохнуть. Наконец она повернула