Любовь на осколках измены. Надежда Волгина

мом деле не слышала звонков телефона, толкаясь в супермаркете и забивая тележку продуктами. В настоящий момент, например, я кое-как, с огромным трудом вывозила ее на улицу, чтобы перегрузить продукты в машину. И надо было Ирине Васильевне позвонить именно сейчас. Кстати, что за срочность?

      – Алёна Игоревна, сегодня последний день для внесения платы за обучение вашего сына в нашей гимназии…

      Чёрт! Как же я могла забыть? Ведь всегда стараюсь платить заранее, не дожидаясь дедлайна.

      – Ирина Васильевна, извините. Замоталась и забыла про оплату. Сегодня же перечислю необходимую сумму.

      – Уж будьте добры…

      Отчетливо представила себе, как недовольно поджимает губы директрисса. Так она делала всегда, когда что-то считала личным оскорблением. А судя по ее тону, мою забывчивость она посчитала именно такой.

      Сегодня был день, когда я глобально закупалась продуктами. Чуть ли не на месяц, не считая скоропортящихся. Денег потратила много, и на карточке их осталось недостаточно для погашения задолженности за учебу сына.

      Телефон мужа был отключен, как поняла сразу же, набрав его номер. Но до его офиса было гораздо ближе, чем до дома. Потому и решила наведаться за деньгами к нему.

      К моему удивлению приемная пустовала. Где же бродит Вероника – секретарша? И это в разгар рабочего дня. А если и Стаса не окажется на месте, то так и придется мне ехать домой, а потом в банк, чтобы перевести деньги. Не у свекрови же их просить. Ей мне придется дать полный расклад по расходам, выслушать лекцию, как живу я на широкую ногу, не заботясь о том, с каким трудом ее сын зарабатывает деньги… В общем, меньше всего мне хотелось заговаривать о финансах с Ларисой Денисовной. И уж точно я не обращусь за помощью к ее Лёлику – сожителю и Альфонсу по совместительству. Тьфу! Кличка-то какая дурацкая – Лёлик!

      Еще не открыв дверь в кабинет мужа, я расслышала какие-то звуки – ритмичные удары. В голове зародились определенные ассоциации, но сообразить я не успела. А когда увидела голую задницу своего мужа, то и вовсе потеряла дар речи. Он стоял спиной к двери и методично вбивался в хозяйку ног в красный туфлях на высокой шпильке. И даже не потрудился запереть дверь! И теперь я поняла, чем занята Вероника, ведь туфли эти принадлежали именно ей, и я не раз ее в них видела.

      Перед глазами все плыло. Ноги буквально подкашивались, и мне пришлось вцепиться в дверной косяк. От ужаса и отвращения я не то что сказать ничего не могла, я боялась бухнуться в обморок.

      Мой приход не остался незамеченным. Да и к этому я точно не стремилась. Вероника выглянула из-за плеча Стаса, взвизгнула и оттолкнула его от себя.

      На нее я даже не могла смотреть. Лишь краем глаза видела, как застегивает она на своей пышной груди блузку, как опускает узкую юбку…

      Я смотрела на мужа. Он же с невозмутимым видом застегивал ширинку. Если его и смутил мой внезапный приход, то виду он не подал. И у меня с ужасом шевелились волосы на голове по мере осознания, что Стасу ни капли не стыдно, что он не испытывает даже капли угрызений совести…

      – Не могла позвонить? – процедил он сквозь зубы.

      Мимо меня в этот момент прошмыгнула Вероника. Но на нее я продолжала не обращать внимания.

      – Я звонила, но телефон у тебя отключен…

      Свой голос не узнала – глухой и безэмоциональный.

      – Разрядился, наверное, – пожал муж плечами, занимая место за своим столом. – Чего пришла?

      – Я… Сегодня нужно заплатить за учебу Глеба.

      – Так заплати, – пригвоздил меня Стас взглядом.

      – У меня на карте не осталось денег. Все потратила в магазине. А до дома ехать далеко…

      – А раньше ты чем думала? – достал Стас телефон. – Сколько нужно?

      Я назвала сумму. Голос свой по-прежнему слышала словно через толстый слой ваты. И губы как будто онемели.

      В сумке звякнул телефон, сообщая, что баланс на моей карте пополнен.

      – Ты что-то еще хотела? – спросил муж, когда я продолжала какое-то время стоять в дверном проеме.

      – Н-нет, – с трудом получилось ответить, а потом и развернуться.

      Опомнилась немного я уже на улице. Как спустилась, не помнила. И в голове моей продолжало гудеть.

      Ему даже не стыдно!

      Что это? Цинизм в наивысшем проявлении? Предательство? Пренебрежение?

      Муж изменил мне, сделав это чуть ли не нарочито. И это точно был не первый раз, как и не последний. Я и раньше догадывалась, но мне хотелось думать, что накручиваю себя. Теперь же я осознала, что все мои догадки – всего лишь редкие цветочки на клумбе, усыпанной ягодами измен моего мужа.

      – Вам плохо? – раздался рядом участливый голос.

      Только тут сообразила, что стою на крыльце, вцепившись в перила что есть силы. А рядом участливо заглядывает мне в лицо какой-то мужчина.

      – Все в порядке, спасибо, – выдавила из себя улыбку, с трудом сдерживая