Ружемант 3. Евгений Лисицин

у нас и форма, и технология. И ружжо, как видишь. Старик погладил блестящий ствол двустволки. Ждал на вооружении Царената чего-то более… современного.

      Дед сразу понял, о чем думаю.

      – Ты на него не смотри так. Ружжо старое, лупарой зовется по-ихнему. Так и тут они сопротивления не ждали. Привыкши были, что как только придут, так все лапки кверху.

      – А разве нет?

      – Много ты знаешь! – взвился десантник, замахнулся отвесить мне затрещину. И тотчас же оказался зажат болевым захватом. Стул, на котором только что сидел, пинком отправился в живот спешащему ему на помощь здоровяку.

      – Тихо! – гаркнул старик, за ружье не схватился. Десантник в моих руках матерился на чем свет стоит, обещая неприятности. В ответ болевой вмиг обратился удушающим. – Отпусти Михея. Горяч, юн и глуп. У тебя-то голова холодней, малец?

      Нехотя послушался, дал несчастному свободу. Тот рухнул на колени, тяжко дыша, зыркнул озлобленным взглядом. Старик оказался рядом, помог ему оказаться на ногах. С парнями он строг, но за своих горой, видно сразу.

      – Ты не суди, малой, по окружению, тебя тут и близко не было. Решившие не сдаваться бой дали, пытались сквозь механ блокаду прорваться. Но беспилотников много, а патронов и провианта оказалось мало. Сопротивлявшихся добивали долго, жестоко, напоказ. Уж в чем в чем, а в казнях эти паршивцы знают толк. Раз увидишь, другой, третий. Задумаешься поневоле. Первых-то военнопленных сразу в рабов обратили, шавы по-ихнему, это потом до карсиров додумались. Сопротивление есть, но разрозненно, малец. Ни толковой связи, ни вооружения. Устраиваем мелкие диверсии, пакостим кто как может. Берсеркину вот посылали запрос через закрытый канал, да, видно, не дошло.

      – И что же то было за сообщение?

      – А то тебе знать не обязательно. Ты нам не говоришь – мы тебе. Честно, малец?

      Вполне. Хмыкнул в ответ.

      – Вы что же, притащили меня сюда только для того, чтобы рассказать, как в тягости и лишениях выжили?

      Старик прищурился, но развел руками – выходило, что так. Вернул мне ухмылку.

      – Повезло тебе, малой. По первой-то я пулю тебе в голову пустить хотел без разговоров. Девки-то хоть, которых поймали, твои?

      – Они не девки.

      – Один хрен. Но я услышал. Слушай вот что: всех освободить нельзя.

      Он словно ждал от меня возражения, я же болтать лишнего не стал. Не обязательно знать им про Фелицию.

      – А вот одну вытащить смогем. Видал? – он кивнул на стол.

      Бросил туда взгляд, у поганцев уже и афиша была готова! Листок со следами клея по краям, вырезанный неровно и прям с тумбы. «Битва зверей! Волчица против когорты сородичей!»

      Мне-то думалось, что сейчас все уже в сети, ан нет.

      Традиция, пояснил мне дед, кивнул.

      – Она у тебя нелюдь ведь. С хвостом да ушами, волчица, вот ее сегодня на потеху и вытащат.

      – А если откажется драться?

      – Что значит «откажется»? У них там стая волков разной степени голода. Набросятся