Мое сердце – бензопила. Стивен Грэм Джонс

вот он вытащил Джейд с мелководья, наверняка говоря себе – нет, в моем озере больше ни одна девушка не утонет.

      Джейд вытирает глаза, а то краска потечет и ее подбородок посинеет как слива, и говорит шерифу, что сочувствует ему, честно. Ничего, он еще вытрясет душу из этого подонка Клейта Роджерса. Может, его друзьям тоже перепадет.

      Она фыркает, прислоняется к стене почтового отделения и гадает, не явится ли слэшер на этот раз в облике местного полицейского, как расплавленный терминатор из «Судного дня». И тогда в новостях его так и назовут: «Судный день». Нет, скорее «Резня в глуши» или что-нибудь не менее оскорбительное.

      Или нет: «Кровавый Лагерь, Часть 2». Потому что, как говорит Рэнди в «Крике-2», сиквелы всегда должны быть кровавее. Еще вариант: огромное существо примет облик Стейси Грейвс, и тогда подойдет «Озерная Ведьма сеет смерть». Звучит неплохо!

      Но все это потом. Сейчас надо отметиться, только не поднимать глаз от пола, чтобы не наткнуться на одну из камер Фармы…

      Джейд вжимается в стену, хватает мусорную палку и подносит к груди, губы сжимаются в тонкую линию. Мимо проносится джип, доверху набитый бывшими «ястребиными» чирлидершами. Он оказывается на одной линии с «Умиаком», и Джейд кажется: джип вот-вот врежется в катер, который на самом деле бороздит просторы озера, за блестящим хромированным штурвалом – Тиара Мондрагон, бедра обхвачены совершенно прозрачным саронгом из модного каталога, под ним черный купальник-бикини, на глазах, как ни странно, лыжные очки-консервы.