Одна к десяти. Наталья Николаевна Евдокимова

к доске, встала прямо под знаком вопроса и видела всех. Нужно к кому-то сесть. Но к кому?

      – Эй, как там тебя, Суйли! – приветственно махнул рукой Виллик. – Айда ко мне!

      И мальчишек будто включили. Они размахивали руками, зазывали Сайли сесть рядом с ними. Кто-то нахваливал вид из окна, другие приглашали на первый ряд, где лучше всего видно. Только Кико набросился грудью на парту и кидал на всех ненавистные взгляды.

      – Только не ко мне, – цедил он сквозь зубы. – Только не ко мне!

      Сайли задумалась. Она прижала указательный палец к губе и смотрела вверх. Потом обвела класс глазами. Все замерли на своих партах, даже Кико застыл. И вдруг догадка озарила лицо Сайли. Тихо и торжественно она пошла между рядами. Класс загудел. Каждый, мимо кого проходила девочка, дурашливо улыбался, согреваемый надеждой. Но Сайли шагала дальше. Она дошла до конца класса и стала переставлять цветы с невысокого стола на подоконник. Протёрла стол тряпочкой. Вдохнула, задержала дыхание – и сдвинула стол к первому ряду, в самый конец. Никто раньше и не думал, что стол, на котором стояли цветы, – это и есть самая обычная парта… Знали бы – разнесли бы её загодя в щепки!

      – Только не к первому ряду! – взмолился Лэндо. – Тогда получится схема четыре – четыре – три! Я этого не вынесу! – Лэндо в ужасе закрыл лицо руками.

      Кико, не говоря ни слова, передвинул свою парту в третий ряд. Когда все наконец-то расселись, в класс ввалился учитель. Он выглядел потрёпанным и весёлым. Его волосы были взъерошены, а очки перекосились.

      – Привет, пацаны! – хрипло крикнул он. – Я, кажется, немного опозда…

      Весна была в самом разгаре. За окном чирикали птички. В класс влетали непослушные лепестки. У учителя алгебры отвалилась челюсть. Он тыкал пальцем в новенькую и неистово орал. И вдруг свалился в обморок. Пик и Оуэн бросились к нему. Пик брызгал на учителя водой, а Оуэн обмахивал его платочком. Учитель открыл один глаз и промолвил:

      – Девчонка… – и снова стукнулся головой об пол.

      Вся учёба шла насмарку. Учитель Тарри Флич ещё долго обмякал в учительском кресле, пока не смирился с фактом. Сайли спокойно сидела и ждала урока. Она знала, что такое эксперимент. Её папа как-то согласился поучаствовать в тестировании новых таблеток от головной боли. Сначала он ждал, пока заболит голова, – для чистоты эксперимента. А та, как назло, не заболевала. Сайли помнила, как папа спал до двух дня, не ел до десяти вечера, включал погромче колонки с зубодробильной музыкой, – Сайли не выдерживала и убегала к подружкам. А папина голова выдерживала всё. Когда в один прекрасный день голова всё же заболела, папа дрожащими руками вытряхнул таблетку из коробки, разжевал её, запил водой и помчался записывать наблюдения. Головная боль прошла за пять минут, но папа неожиданно начал смеяться. Он хохотал и хохотал, никак не мог остановиться…

      С тех пор Сайли серьёзно относилась к экспериментам. А в её сумке лежал блокнот, в котором она собиралась писать заметки о своём пребывании в Первой мужской общеобразовательной школе.

      – Ладно, пацаны, –