Тайрин. Семь прях. Книга 3. Тамара Михеева

таить самый главный секрет. Везде и всюду они называют себя хэл-марами, притворяются ими, все семьи поменяли фамилии, сделали их похожими по звучанию на хэл-марские, оставив хофоларский корень, ведь официально считается, что Хофолария стерта с лица земли. Сколько осталось их тогда? Пятьдесят человек. Сейчас с детьми – около сорока. И есть ли хофолары за пределами Рилы – неизвестно. А был большой дружный народ, испокон веков селившийся в горах, что разделяют пьятанскую равнину и хэл-марский лес. Никто в Риле не знает, что они хофолары, никто не должен узнать.

      Только тогда и были похожи близнецы Тинбо-младший и Тайрин – когда слушали бабушкины истории о деде и утерянной навсегда родине.

      – Она в моем сердце, – говорила бабушка, и все повторяли за ней, хотя никогда там не были, не видели своими глазами эти неприступные скалы, синие озера, скрывающиеся в складках гор, эти бурные реки, берущие начало в ледниках, эти курумники и нежные луга, где трава не поднимается выше щиколоток.

      Если ты родился и вырос в Риле, трудно представить все это. Рила – каменный город, разлинованный прямыми улицами. Город, где невозможно заблудиться.

      Дом Литтэров стоял на нечетной стороне улицы, а потому был выкрашен в нежно-голубой цвет. «Как утреннее небо над перевалом Чок», – говорила бабушка. Услышав это, Эйла, старшая сестра близнецов, поклялась, что выйдет замуж только за того, кто будет жить по нечетной стороне.

      – Главное, чтобы он был хофоларом, милая, – засмеялась тогда бабушка.

      Но вышло иначе, и Эйла полюбила хэл-мара Хетла с соседней улицы. Она долго не могла признаться в этом родителям, а когда рассказывала – плакала.

      – Они такие бедные, – вздохнула тогда мама. – И где вы станете жить?

      – Он же работает камнетесом? Трудное дело, тяжелое. Подумай, дочка, – сказал отец.

      Бабушка плакала, что он не хофолар и Эйла уйдет из семьи, растворится в другом народе.

      – Мало кто выжил в той бойне, вот что, – говорила бабушка, вытирая слезы. – И мы должны держаться все вместе. Говорить на своем языке хотя бы дома. И чтить своих богов. Носить Хофоларию в своем сердце…

      – А я люблю Хетла! И мне все равно, кто он! – упрямо твердила Эйла.

      И тогда мама сказала:

      – Да где ей взять хофолара, подумайте сами? Ее ровесников среди нас и нет. Либо малышня, либо уже взрослые мужчины. Один только младший Вишшер, но…

      – Мама! – завопила Эйла, будто ей предложили в мужья лягушку. Рилс Вишшер и правда был скользким и нудным типом, никто из Литтэров его не любил.

      – Пусть выбирает сердцем, а не из чувства долга, – решил отец, и Эйла бросилась ему на шею. А мама сказала:

      – Тебе всего четырнадцать, еще есть время подумать.

      Но Эйла только фыркнула в ответ.

      Тайрин засыпала и видела сны о горах и озерах. Их дом был с секретом, в их доме был подвал. А в подвале всегда горела